Религиозный сионизм. История и идеология - Дов Шварц

поскольку считали себя представителями всего сообщества – как светского, так и религиозного, как религиозных сионистов, так и ультраортодоксов – и полагали, что должны воздерживаться от подобных кардинальных решений. Религиозные сионисты, в свою очередь, прямо и косвенно критиковали пассивную позицию Главного раввината.

В 1948 году около сорока раввинов, близких к «Ха-поэль ха-Мизрахи», собрались в Кфар ха-Роэх с целью создания раввинистического органа, который отвечал бы за формирование религиозной жизни в стране. Была создана полуофициальная организация – Раввинистический комитет при «Ха-поэль ха-Мизрахи»[126], издававший журнал «Шевилин» («Пути»), а также книжную серию под названием «Ха-Тора ве-ха-медина» («Тора и государство») под редакцией Шауля Израэли. Впрочем, и они не имели плана современной конституции, которая объединяла бы в себе галахический и современный законы.

Существует мнение, что религиозные сионисты упустили историческую возможность создать то самое единство, о котором мечтали с самого начала, а именно выработать конституцию, сопряженную с еврейским Законом, которая стала бы приемлемой законодательной основой для формирующегося государства. Некоторые исследователи, впрочем, указывают на то, что возможности религиозного сионизма оказывать влияние на светское общество были в то время крайне ограниченны. Ашер Коэн показал, что Вархафтиг предсказал провал идеи государства, основанного на Торе, еще до провозглашения государства, – и в итоге предложил «статус-кво» в отношении религии [Cohen А. 1998: 50]. На этом предложении и основывался курс религиозного сионизма в последующие годы.

Полномасштабная конституция так и не была написана; тем не менее велись дискуссии касательно характера будущего государства и его непосредственной связи с еврейским Законом. Не было недостатка в наивных людях, убежденных, что «божественное чудо» рождения государства объединило все сердца – а значит, возможно создание галахического государства. Критические и неоднозначные формулировки Иешаяху Лейбовича ставят под вопрос саму возможность функционирования галахи в современном государстве[127]. В 1940-е и 1950-е годы Лейбович был значимой фигурой для членов «Тора ва-авода» и «Религиозного кибуца». Он был главой фракции «Овед ха-дати» («Религиозный рабочий»), которая осталась в составе Гистадрута после выхода оттуда «Ха-поэль ха-Мизрахи». Лейбович требовал, чтобы духовное руководство религиозного сионизма проявило отвагу и предложило кардинальные решения новых проблем, возникших в связи с политической реальностью существования нового еврейского государства.

Определения зачастую давались от противного: что самым подходящим строем является демократия и конституция должна быть принята представительным собранием, но при условии, что государственное законодательство не навредит Закону Торы. В других случаях выдвигались прямые требования, чтобы государственный закон строился на Законе Торы. Некоторые, например рабби Моше-Цви Нерия, решались придать государственному закону галахическую значимость «королевского закона». Впрочем, эти заявления так и не выкристаллизовались в целостную программу. Рабби Герцог в своих трудах высказывал опасения, что любая программа, даже самая смелая с точки зрения религии, светской публике покажется неприемлемой. Противостояние, которым сопровождалось создание Главного раввината, показало, что секуляристы ожидают реформирования, а не просто приспособления галахи под современные реалии. В итоге идея превращения Государства Израиль в государство, основанное на Торе, умерла уже в колыбели.

Решение «бытовых» проблем

Религиозные сионисты не сдерживали своих чувств по поводу создания Израиля. Помимо прочего, это событие подтвердило их общую правоту. При этом важнее других для них оставались теологические соображения: для большинства религиозно-сионистских мыслителей создание Израиля представляло собой божественное чудо. В этой связи следовало ожидать кризиса при столкновении с «бытовыми» проблемами молодого государства (секуляризация, бюрократия, преступность и т. д.). Как уже было отмечено выше, раввинистическая организация в составе «Ха-поэль ха-Мизрахи» опубликовала в качестве отклика на эту ситуацию несколько книг из серии «Тора и государство». В книгах приводились галахические обсуждения современных национальных вопросов общего характера, таких как воинская повинность для женщин и студентов иешив, связь между государственными законами и галахой, галахические проблемы современной медицины. Ниже приведена типичная выдержка:

В настоящий момент ишув, помимо сложной экономической ситуации, находится в состоянии духовного кризиса. Подлоги, грабежи, убийства и самоубийства стали повседневными событиями. Идеалистический пыл поугас, масштабные личности исчезают. <…>

Однако и эти серьезные затруднения можно было бы с легкостью преодолеть, если бы религиозное еврейство в этой стране объединилось и отчетливо поняло, что его ждет. На самом деле двойственный кризис [нападения арабов извне и вышеописанный внутренний кризис], разразившийся в ишуве, не стал для религиозного еврейства неожиданностью. Мы всегда знали, что народ Израиля ждет поражение, если он попытается выстроить свою жизнь так же, как и другие народы. Этот кризис, наставший столь стремительно, должен был бы заложить основы масштабной духовной деятельности, направленной на то, чтобы народ вернулся к своим истокам. Он стал уникальной возможностью для религиозного еврейства, еврейства, живущего по Торе, огласить свою позицию.

К сожалению, этого не произошло. Вместо единения налицо нарастающее размежевание. Никто не обращает внимания на самые опасные признаки, вместо этого все поглощены незначительными вопросами, а также разжиганием разногласий и полемики [Israeli 1953–1954: 5].

Кризис, однако, не вверг религиозных сионистов в уныние, поскольку в их рядах по-прежнему преобладала трактовка событий XX века в мессианском ключе; для них оставалось безусловным, что «государство, ставшее реальностью прямо на [их] глазах, является краеугольным камнем и основой полного обновления». Поскольку текущие события трактовались как составная часть процесса, ведущего к избавлению, оставалось лишь разъяснить и прояснить это для тех, кто пока не видит главного: «…если мы, держатели Торы, сделаем шаг навстречу государству, государство сделает шаг в сторону Торы, ее образа жизни и пути ее заповедей» [Israeli 1953–1954: 6].

В любом случае, именно «бытовые» аспекты существования Государства Израиль определяли курс развития религиозного сионизма: этот курс представлял собой постоянную борьбу за формирование публичного пространства и статуса каждого гражданина в соответствии с религиозным законодательством. В первые три десятилетия существования государства борьба разворачивалась «изнутри», а именно через участие в работе правительства и через «исторический альянс» между религиозным сионизмом и рабочим движением. Этот альянс сложился также и в силу нового статуса «Ха-поэль ха-Мизрахи» как ведущей силы в политике религиозного сионизма, равно как и статуса таких лидеров, как Моше Шапира и Моше Уна, чья поддержка политических договоренностей и социалистических принципов создала необходимые условия для подобного союза.

Борьба за субботу

Курс, который проводили религиозные сионисты в первые годы существования государства, можно проиллюстрировать двумя важнейшими вехами в борьбе за религиозный характер Израиля. Первая веха – это борьба за субботу.

В первом Кнессете религиозные партии («Мизрахи», «Ха-поэль ха-Мизрахи» и «Агудат Исраэль») объединились в единый Религиозный фронт. При этом полного согласия по поводу религиозного характера государства между ними не было, о чем свидетельствуют дебаты по поводу