Эпохи холст – багряной кистью - Александр Владимирович Плетнёв

на растяжке мимо и возвращаясь маятником, с грохотом ударяясь о рубочный козырёк.

От неожиданности контр-адмирал отпрянул, выдав что-то злое ругательное.

– «Паллада» подоспела. Пытается кидать… – лаконично известили наблюдатели, – недолёты.

* * *

«Всё! – решил Масамичи. – Достаточно!»

«Головной» русский горел по миделю, но не отступал, лупя беспрестанно.

Скаут тоже получил несколько попаданий, однако продолжал висеть на хвосте.

Подпускать «третьего» свежего, что уже бил недолётами – дорого станет. И без того только в «Идзуми» попало четыре снаряда. «Сума» горит… и никак не потушат.

– Отряду на четыре румба вправо!

Японцы отвернули к «весту», показав корму… и будто бы ещё накинули узел-два!

«Паллада» сразу потеряла надежду кого-то достать, безнадёжно отставая.

Огонь стал реже – сказывалась частично выбитая артиллерия. Что у одних, что у других.

– Труханул японец! – радостно воскликнул матрос на штурвале и, увидев недовольно зыркнувшего вахтенного офицера, потупился, пробормотав: – Виноват, вашбродь.

– Что будем делать, Борис Николаевич? – Кривился Рейценштейн, понимая, что дальнейшее преследование ничего не даст. Однако хотел услышать об отступлении из чужих уст.

– Был приказ не увлекаться, – Грамматчиков сохранял невозмутимость, на самом деле не очень жалуя контр-адмирала, потому и не допуская с ним панибратских вольностей, – если бы по меньшей мере одному ход сбить – тогда бы и расправились. А так…

– Согласен. Тем более попаданий более не вижу. Совсем редко и не метко стреляем. Командуйте.

«Аскольд» расцвёл новым флажным сигналом, ложась в циркуляцию.

С небольшим запозданием выписал дугу «Новик», не отказав себе в удовольствии дать «на посошок» всем бортом. И даже попав – сигнальщики зафиксировали взрыв на крейсере, что шёл под адмиральским флагом.

– «Идзуми»! Прямиком ему под фок-мачту всадили!

А тут ещё и беспроводной телеграф прорезался.

– Приказ с флагмана! Требуют немедленного возвращения!

Эскадренным девятиузловым

По уложениям императорского флота России обязанность «пробы» с матросского камбуза лежит на командире корабля, старшем помощнике или на старшем вахтенном.

Сегодня на начштаба эскадры снизошла блажь – решил провести личную проверку.

Столовались офицеры в адмиральском салоне – туда прямиком кок и подал поднос с парящей тарелкой.

Впрочем, Матусевич к ритуалу-правилу явно собирался подойти формально, однако распробовав борщец, причмокнул:

– Оставь голубчик, довкушáю.

Офицеры, гомоня за столом, первым делом открывали бутылки, хлопая пробками, хрустально позвякивая бокалами.

– Господа, дозвольте поднять тост… Бог весть, за успех, – стараясь быть будничным, провозгласил Матусевич. – Того, злодей наш противостоящий, так и не обозначился. Очевидно, пострадал не меньше нашего…

– Ох, не накаркайте, Николай Александрович, – стуча по дереву, улыбался свежеперебинтованный лейтенант Ненюков, – ещё не вечер.

Наверху свистали-досвистывали боцманские и унтер-офицерские дудки… Матросы гремели мисками-ложками, располагались кто где, повахтенно чередуясь, иные прямо у орудий, балагуря, – все наслаждались временным спокойствием.

Добавляло своего вкуса это «временное подвешенное»… да кто из матросиков в такие психологические материи вникал по необразованности. Может только что на подсознании, непроизвольно…

А так… Ну, нема спокойствию!

Едва сменились свежим глазом на «марсе», так сразу и озадачили:

– Дымит, кодысь, кто-то на горизонте! Аккурат по курсу!

«Вытащили» начальство из застольного комфорта. Им – «вашбродям», чутка разомлевшим да хмельным, бравирующим с шипучки французской, нос «Цесаревича» так и вовсе «моцной грудью разбивал волны»!

Но как бы там ни взбреднуло Матусевичу со своих польских кровей про «моцный», беспечное быстро выветрилось из головы:

– Что видите?

К тому времени не вдруг, но незаметно горизонт подёрнуло маревом. Тянуло зябкой сыростью. Естественно, видимость упала.

– Далече ещё! – кричали с раскачивающегося марса смельчаки. – Двое их вроде было… да маята проклятущая наползла.

Тут как одно к другому сложилось – с «Бойкого» отмахали флажно, что, де, «машины починили, и ход необходимый дадут».

– Так тому самый резон – послать предупредительной разведкой миноносец, – предложил лейтенант Ненюков.

Матусевич, как и не услышал, сменил бинокль на зрительную трубу… впрочем, и ею неудовлетворённый. Водил туда-сюда – то в направлении, где марсовые чужаков углядели, то пытаясь отыскать канувшие за линию крейсера Рейценштейна.

– Я по надежде вдруг подумал, что это могли быть передовые корабли Рожественского. Но – нет! По времени, очевидно, не стыкуется.

– Простите, – несколько бестактно перебил Иванов, – но у Зиновия Петровича три броненосца и…

– И доброволец «Рион», например. Или что-нибудь призованное, – чуть недовольно повысил голос контр-адмирал, – но не о том речь! Ежели там впереди дозор японцев… резон их крейсерами отогнать. Посему зазывайте телеграфом «Аскольд» со всей компанией обратно. А «Бойкий»… ладно, пусть сбегает, осмотрится.

Миноносец обогнал эскадру и шустро умчал вперёд, оставляя в небе грязный, недолгий, гонимый ветром дымный хвост.

Вскоре судёнышко мягко растворилось в сизой пелене.

Минут сорок было спокойно.

– Кажись, стреляют! – неуверенно пробасил старшина сигнальщиков, чуть наклонив голову, прислушиваясь.

На мостике флагмана напряжённо ждали, выглядывая в оптику.

– Вот там! – указал Ненюков. – Чуть правее!

Там, чуть правее, действительно что-то замаячило – тёмная размытая точка…

Миноносец словно выпрыгнул из тумана, белея буруном и отчаянным проблеском ратьера. Вокруг него вставали белыми столбиками всплески от падения снарядов.

– Японцы!

– Что он сигналит?

– «Собачки»! – коротко перевёл сигнальный старшина.

Японские крейсера проглянулись едва-едва… серыми абрисами, заходя с большим интервалом по фронту, как две кусучие мухи. Вспышки выстрелов были почти незаметны, лишь дымом тянуло от бортовых залпов.

А вот для «Бойкого» они оказались сравнительно рядом. Миноносцу по виду было несладко. Он то и дело совершал лёгкие коордонаты, уклоняясь от накрытий, однако оторваться от преследователей никак не получалось.

– Не вытягивает на ходу, – волнуясь, с досадой, зло щерясь, комментировал старшина, – не в добро машины видать, мать их растак, починили. Забьют супостаты.

Офицеры молчали.

Очередной залп лёг совсем близко, закрыв миноносец всплесками… Думали, уж всё, но юркий кораблик снова выскочил без какого-либо видимого вреда.

– Дать главным калибром? – Ненюков метнул вопрошающий взгляд на контр-адмирала. – Попасть так с ходу не попадём, но пугнём…

– Погодите… сейчас, – Матусевич ждал, прикусив губу, водя биноклем, воскликнув: – Так! Вот!

– Отворачивают! – с радостным удивлением вскричал старшина. И указал правее: – Так точно, понял!

На правом фланге в дело вступили новые силы! Крейсера Рейценштейна (все три) выскользнули из серой пелены для узкоглазых сюрпризом, сразу же открыв огонь.

Дистанция была пока порядочной, попаданий наверняка ещё не случилось, но японцы ввязываться в драку были не намерены – быстро легли на курс отхода, форсируясь. Только дым и остался.

«Аскольд» и «Новик», оставив позади «Палладу», на какое-то время тоже вошли в полосу тумана.

Ненадолго…

Не прошло и четверти часа, как два силуэта вынырнули из пелены, отказавшись от преследования.

Возвращались они разрозненно – впереди коптил «Бойкий», следом «Паллада», которую нагоняла быстроходная парочка.

– Что-то на Рейценштейна не