В крепких объятиях - Дженнифер Фэй

Работа на сайте была окончена, но ему стало интересно, есть ли аккаунт у Кейт. Тогда он сможет поддерживать с ней связь, когда она уедет. Но поиск не дал результатов. Из любопытства Лукас поискал свою мать; у нее аккаунт нашелся. Похоже, MyFriends были в моде.

Поддавшись порыву, он набрал в поиске имя Флойда Уитли. Нашлось три кандидата. Лукас знал, что на этом стоит остановиться, но любопытство взяло верх над разумом.

Уточнение национальности оставило ему одного кандидата. И Кейт была очень на него похожа темными волосами и большими карими глазами. Каковы шансы, что это не ее отец?

Но информация была скрыта, потому что они не были друзьями. Поэтому Лукас нажал кнопку «Стать другом». Через несколько секунд на экране появилось сообщение, что Флойд принял его в друзья. А следом появилось второе сообщение, уже от самого Флойда: «Я вас знаю?»

– Что делаешь? – Кейт вошла через черный ход.

Лукас захлопнул ноутбук. Если Кейт узнает, она ни за что его не простит. И будет права. Он зря поддался любопытству.

– Я… просто работал.

– Похоже, дела идут не слишком хорошо.

Лукас поднялся, до краев наполнил чашку кофе и уставился на поднимающийся пар. Флойд – это не так уж важно; куда важнее то, что ему надо рассказать Кейт о своей дочери. Может, если бы он сделал это раньше, то не поддался бы порыву искать ее отца и доказывать, что иногда отцы уходят из жизни детей по серьезной причине…

Повернувшись обратно, он обнаружил, что Кейт все еще улыбается.

– Чем ты так довольна?

– Вчера я поговорила с Конни; она сказала, что после публикации второго фото в газетах продажи билетов выросли настолько, что будет аншлаг. Ты не представляешь, какое это облегчение! Но конечно, она настаивает, чтобы мы притворялись счастливой парой до самого приема.

– Это не проблема, – пожал плечами Лукас.

– А Молли в восторге от идеи каникул прямо в Нью-Йорке.

– Отлично. – Хоть что-то он сделал правильно.

– И она попросила сфотографировать какой-то большой магазин игрушек. Не знаю, откуда она про него узнала, но там должно быть огромное пианино. Раз ты так хорошо проводишь экскурсии, сводишь меня туда на неделе?

Разве Лукас мог ей в чем-то отказать?

– Обязательно, – пробормотал он.

– Обещаешь? Я не хочу ее подвести. Так что если не сможешь, я схожу сама.

– Обещаю. – Лукас расправил плечи и сглотнул. Хватит тянуть. – Но сначала я должен тебе кое-что рассказать.

Что-то было не так. Лукас излучал напряжение. И хотя Кейт пыталась рассеять его легкой болтовней и улыбкой, он не переставал думать о том, что его тревожило.

Лукас шагнул ближе.

– Не знаю, как это сказать…

О чем он? Передумал проводить здесь прием? Невозможно, они не смогут найти другое место за две недели до мероприятия…

– Просто скажи, и мы во всем разберемся.

– Если бы это было так просто! Но…

– Извините, – один из рабочих смущенно вошел в кухню. – Мисс Уитли, у нас возникла проблема. Мы разбирали ту комнату, из которой вы велели все убрать, но вещи не помещаются в другую, маленькую.

– Должны поместиться, там же мало мебели.

– Дело не в мебели, а в игрушках.

– Игрушках? – За все время работы в доме она не видела ни одной детской вещи.

– Черт! – Лукас грохнул чашкой о стол и стремительно выбежал из кухни, словно в доме был пожар.

Кейт бросилась за ним.

На втором этаже Лукас повернул налево, а не направо. И внезапно Кейт все поняла. Джеймс перепутал комнаты и стал выносить вещи из комнаты на другом конце коридора – из запертой комнаты.

Руки Лукаса сжались в кулаки. Он был в ярости. Он согласился на этот вечер с одним условием – что эту комнату не тронут. Теперь он не поверит, что это случайность.

Мужчина остановился у открытой двери.

– Где колыбель? Картины?

– Мы все перенесли в свободную комнату, которую не тронула протечка. Как сказала мисс Уитли.

– Это она велела вам взломать дверь?

Рабочий побледнел, качая головой.

– Мы думали, что дверь заклинило, и разобрали ручку… Извините.

– Уходи. Немедленно, – приказал ему Лукас, а потом повернулся к Кейт: – Мы договорились. Ты обещала не трогать эту комнату.

– Я не трогала! Клянусь!

Кейт не собиралась принимать на себя вину за чужую ошибку. Лукас должен понять, что иногда возникает недопонимание. Он гневно провел пальцами по волосам, ероша короткие пряди.

– Я вообще не должен был на это соглашаться.

Лукас развернулся спиной к ней. Его крупная фигура заполняла почти весь дверной проем, и Кейт пришлось наклониться, чтобы заглянуть в комнату. Она была выкрашена розовым, с бело-желтыми цветами по панели внизу стен. Внутри сидел огромный плюшевый белый медведь с красным бантом. И деревянная лошадка-качалка. Это была комната для маленькой девочки. И судя по тому, что вещи были новыми и современными, девочка жила здесь совсем недавно.

– Это комната твоей дочери?

Лукас выглядел так, словно разом постарел на десять лет.

– Да. Ее зовут Кэрри.

Кейт была в шоке. Она столько открыла ему о своей жизни, даже вещи, которыми ни с кем не делилась – а теперь оказывалось, что их дружба была односторонней.

– Почему я до сих пор о ней не слышала? – Внезапно ее посетила ужасная мысль. – Она… она умерла?

– Нет! – Лукас помолчал секунду. – Кэрри жива и здорова. Ей четыре года.

– Я не понимаю… Где она?

Лукас потер лицо ладонью:

– Я передумал. Я не хочу об этом говорить.

Ее такой ответ не устраивал – не после того, как Лукас вытянул из нее рассказ о Флойде.

– Ты слишком давно держишь это в себе. Посмотри на этот дом. Ты устроил в нем музей. Наверное, для того, чтобы сохранить воспоминания. Если не хочешь рассказывать мне, расскажи кому-нибудь еще.

– Ладно. – Лукас протяжно, устало выдохнул. – Если хочешь знать правду… Моя бывшая жена ушла и забрала нашу дочь.

– Ты, наверное, ужасно по ней скучаешь. – Кейт сочувственно коснулась его руки. – Но я уверена, когда она приезжает к тебе, то видит, как ты ее любишь. Ты ведь ее папа.

Лукас отдернул руку.

– Кэрри меня не знает.

– Что? – Кейт показалось, что она ослышалась.

– Она живет в Калифорнии с матерью.

– И?..

– И все. Конец истории. У них своя жизнь, у меня своя.

Куски мозаики сложились в знакомую картину. Кейт сама через такое прошла. Лукас был в точности как ее отец – бросил свою дочь. А она, дурочка, открыла ему сердце.