Возлюбленная герцога - Сара Маклейн

– Необычный ответ на такое предложение.

– Большинство женщин видят только титул и думают, что это чудесная возможность – путь к свободе.

– А вы?

Ее губы изогнулись в улыбке, которая не добралась до глаз.

– Я знаю, что титулы – это позолоченная клетка.

На волне прошлого эти слова резанули его. Эта правда – их общая правда, а не чья-то еще. А она даже не знает ее целиком.

– Эта ночь не для будущего, – произнес он, ненавидя собственную ложь. Ненавидя то, как она вдохнула ее. Зная, что должен открыться ей, если хочет удержать Грейс здесь. Совершенно точно зная, что если она все равно уйдет, то уже никогда не вернется.

Зная, что приглашение будет огромным риском.

Но риск – это все, чем они когда-либо были друг для друга.

Она слегка повернулась – так, чтобы посмотреть ему в глаза.

– Маски опасны. Никогда не знаешь точно, кто под ней прячется.

Он не колебался:

– Или же они помогают открыть свою правду.

Зря он это сказал. И сразу услышал горечь в ее смешке:

– Я что, должна поверить, что это ваша правда, герцог?

Она во второй раз произнесла этот титул, и во второй раз он с трудом удержался, чтобы не поморщиться. Пришлось срочно сдерживать бушующие в душе эмоции.

– Это ближе к правде, чем вы можете себе представить. – Он помолчал. Затем: – Никто не заметит, если мы уйдем.

Она рассмеялась.

– Вы слишком много времени провели вдали от общества. Заметят все. Они обратили внимание, что сегодня вечером вы успели пофлиртовать с несколькими десятками женщин.

– От вас это тоже не ускользнуло?

Она сделала вид, что не услышала вопроса.

– И конечно же, они заметят, что вы ушли со мной. Пойдут пересуды, кто я такая…

– Они уже гадают, – сказал он, понимая, что в его распоряжении считаные секунды. Вот-вот оркестр начнет новый танец, и она найдет способ улизнуть от него.

– Должно быть, это первое, что вы говорили всем сегодня вечером.

Это его задело. Она признала, что он ей не подходит. И все же она не ускользнула.

В это он и вцепился.

– Не первое, и это чистая правда. Так вот, они гадают, кто вы такая, но узнают ли когда-нибудь?

Не узнают, верно? Она живет не в этом мире. Пусть ему не известно, где она живет (он бы многое отдал, чтобы выведать все о ее жизни!), зато понятно, что она не аристократка. Она вполне может без колебаний снять маску, и никто в этом зале ее не узнает.

И все же нельзя сознательно подвергать ее опасности.

Она коротко улыбнулась.

– Кто-нибудь может. Ведь у меня есть приглашение, верно? – Ему нравилось ее поддразнивание, оно его согревало. Но спрашивал он не об этом, и она это понимала. – Да собственно обществу не до меня, – сказала она задумчиво. – Оно слишком поглощено желанием насладиться фантазией, которую вы ему предложили.

Он зацепился за эти слова, стремясь опередить первые звуки оркестра.

– А вы, моя леди? – Он заглянул в ее темно-карие глаза. Его леди. – Что насчет ваших желаний? Какую фантазию предложить вам?

Время остановилось, пока она обдумывала его вопрос, и единственная скрипичная нота висела в воздухе.

Возможно, он никогда не увидит ее без маски. Возможно, она больше никогда не подпустит его к себе. Но сейчас она здесь, в его объятиях, и если это все, что он может получить… что ж, этого должно быть достаточно.

«Никогда».

– Позвольте мне стать вашей фантазией, – прошептал он.

«Позволь мне стать всем, что тебе нужно».

– Только на сегодняшнюю ночь, – согласилась она.

Он резко втянул в себя воздух. Она предложила ему одну ночь!

В маске. Чистая фантазия.

Этого мало. Но это начало.

– Только на сегодняшнюю ночь, – солгал он.

Эти слова словно что-то отомкнули в ней. Ее рука, лежавшая в его ладони, напряглась, и она пошла, чудесным, невероятным образом повела его мимо танцующих в сад.

«Какую фантазию предложить вам?»

Не преподнеси он это таким образом, использовав слово, которое столь много для нее значит, слово, брошенное в нее подругами совсем недавно, она могла бы устоять. Возможно, это не показалось бы ей таким соблазнительным. Возможно, не будь он таким красивым… Возможно, не сияй он столь обворожительной улыбкой…

Возможно… но вряд ли.

Потому что, когда он спросил (в маске и все такое) о ее желаниях, она поняла, что где-то в глубине души хочет этого. Вечера фантазии. Вечера с этим человеком, с которым она вот уже двадцать лет сравнивает других мужчин. Вечера с ним без всяких обещаний – до тех пор, пока на ней маска. Пока он остается в темноте.

Вечера, когда она будет брать у него, а не наоборот.

Он так давно отнял у нее все. Имя, жизнь, безопасность, будущее. Он обещал ей все это, однако солгал. Он ей должен, верно?

Так что же, если она заберет положенную плату?

Всего один раз. Только сегодня вечером. В саду. В маске, оставаясь незнакомкой.

Далия, властвующая вместо Грейс.

Женщина, наконец-то получившая то, что ей причитается.

Сегодня, а потом она выкинет это – и его самого – из своей жизни.

А завтра? Она найдет способ выставить его из Лондона.

Но сегодня она сжала его ладонь в своих и повлекла прочь из бального зала, сквозь танцующую толпу, мимо возвышающихся деревьев. Окутывавший их сильный запах мха отступил, когда они прошли через двери в сад, к аромату цветов – тех, что пахнут только вечером, переполняющих вазоны по всему балкону, – и Грейс на минуту застыла, позволив ароматам окутать себя.

В оранжерее Бергси-Хауса цветов всегда было в изобилии, и она стала одним из ее самых любимых потайных мест как раз благодаря богатому цветочному аромату в сумерках. А вместе с ароматом пришло и еще одно воспоминание. Эван и она сидят под садовым столом, а в выходящие на запад окна видно, как садится солнце. Его рука лежит в ее. Пальцы переплелись. Их окутывает в точности такое же благоухание.

Она повернулась к нему. Помнит ли он?

Он улыбнулся.

– Разумеется, миледи, – произнес он голосом, полным таинственных обещаний. – Только не останавливайтесь.

Кто этот новый мужчина?

Где Эван? Что с ним сталось?

«Ты его прогнала. А на его место вернулся этот человек».

И с этой мыслью в душу закралось легкое подозрение. Что-то вроде сомнения. Ощущение чего-то неправильного. Прогнав сомнение прочь, она переплела их пальцы и потянула его вниз по ступенькам, пройдя мимо шахматной фигуры, хихикающей в объятиях мушкетера, и еще одной Марии-Антуанетты, внимательно посмотревшей на них, когда они пронеслись мимо.