Оружие уравняет всех - Михаил Нестеров

Негритянка снова прыснула.

– В дороге мы не соскучимся, – заметил Катала. – Садись на переднее сиденье, Мэрион, будешь нашим штурманом.

Она охотно приняла приглашение.

– Заедем ко мне домой. Мне нужно взять в дорогу некоторые вещи.

Дом Мэрион находился к северу от этого места. Неподалеку нашла себе место мечеть. Было довольно людно, воздух пропитан жареной курицей и картошкой, рыбой с рисом и кукурузой. Приятели воспользовались моментом и набрали еды на четверых. Получилось примерно по двадцать рублей на брата и сестру.

– Здесь на сто рублей семью прокормить можно, – ворчал Каталин, поглядывая на двухэтажное строение, где скрылась Мэрион. – Выходит, мы переплачиваем подруге раз в тридцать. Она много запросила. Хватит с нее и сотни деревянных. И еще я тут подумал. Черный пятилетний ребенок и трое белых мужиков – это, конечно, подозрительно. А черная двадцатилетняя баба с нами – это что, нормально, по-вашему? Вот она. Надо у нее спросить, в каком возрасте тут начинают рожать.

– По нашей легенде ее вздрючили в шестнадцать, – вычислил Живнов.

Он вышел из машины, открыл багажник и помог Мэрион погрузить сумки в машину. Едва Нико тронул «Мерседес» с места, Живнов спросил девушку:

– Не много вещей с собой набрала?

– Скажи «в самый раз», Мэрион, и пусть отвалит, – посоветовал Каталин.

– В самый раз, – повторила девушка. – В одной сумке вещи для меня, в другой – для девочки.

– Блин… – в недоумении протянул Катала. – О детских шмотках мы и не подумали. И вообще не переживай. Сегодня ты лягушка, а завтра станешь принцессой.

Дорога в Фумбан лежала вдоль железной дороги. Фактически – на север, тогда как в представлении Нико – на запад, в Западный Камерун. Всего триста километров отделяли Фумбан от столицы, тем не менее весь световой день ушел на дорогу. В городок с населением, которое могло бы уместиться на стадионе-пятидесятитысячнике, компания из четырех человек прибыла затемно. Как и было запланировано, «Шевроле» остался в соседнем городке. Девушка показывала дорогу и попросила остановиться у дома – копии столичного дома Мэрион, здесь жила ее сестра с мужем и детьми.

– Вы всегда сможете найти меня здесь, – сказала она, принимая свои вещи и кивком головы благодаря Каталина.

Мамбо проснулась рано, за два часа до восхода солнца. Но сегодняшний день необычный, и нужно к нему подготовиться.

Она умылась холодной водой, которая всю ночь простояла в чане во дворе. Довольно легко подняла его и внесла в храм, где поставила на широкую скамью, рядом с другим чаном, где вода была не так холодна. Емкости были предназначены для одержимых змеиным духом.

Мамбо вернулась через неприметную дверь в жилое помещение, открыла кладовку, вынула из фанерного ящика черный фрак. Невольно отшатнулась: настолько резок был запах нафталина. Она стряхнула фрак прямо в кладовке, будто пыталась таким образом избавиться от запаха. Прихватив с полки еще и курительную трубку, она вернулась в святилище. Она четко представляла, в кого именно сегодня вселится демон, неотделимый от смерти и рождения детей. Барон Суббота всегда изображается в виде скелета в черном фраке и черном цилиндре, символизирующем похоронных дел мастера с его символом – гробом.

Святилище представляло собой пристрой к жилому дому. Внутри ничего, кроме полок и скамей, не считая, конечно, деревянного столба в центре – моста, переброшенного из реального мира в потусторонний.

Мамбо заглянула на кухню, открыла хлебницу, где у нее хранилась халва, и отломила кусочек любимого лакомства. Запив его водой, она в очередной раз открыла дверь кладовки. Забрав с верхней полки большую картонную коробку, она снова направилась в пристрой. Одну за другой она доставала из коробки черные свечи и расставляла их на полках. Она лишь раз прервала работу – когда во дворе прокукарекал петух. Мамбо улыбнулась и чуть слышно прошептала:

– Сегодня праздник, и ты не подведи меня. Сегодня ты обязательно должен склевать зерно.

За приготовлениями к празднику время пролетело незаметно. Мамбо пришлось поторопиться, едва она взглянула на часы, и всплеснуть руками: с минуты на минуту в храм придут первые верующие. Она быстро переоделась, натянув через голову просторный белый балахон, напоминающий одежду куклуксклановцев. Домотканый, белого цвета, он подчеркивал атласную черную кожу Мамбо, и она, пройдя в самую большую комнату своего дома, оглядела себя в зеркале. И осталась довольна увиденным. Из зеркала на нее смотрела красивая женщина с широковатым носом, полными губами, с ямочками на щеках, которые поигрывали с ней, когда она улыбалась. Как всегда, немного подпортили общее впечатление о себе по-мужски крепкие, длинные, тяжелые руки с широкими ладонями. Обычно Мамбо говорила так: «Мозолей на них не хватает».

«Ну и ручищи у тебя!»

Эта фраза до сих пор стояла у нее в ушах. Она влезла ей в уши ровно три недели назад, и случилось это в Новом Орлеане, где Мамбо вместе с другими приверженцами культа вуду отмечала музыкальный праздник. Лет десять назад этот американский город стал местом процветания африкано-карибской магии. Вуду стал первым фестивалем, проведенным в Новом Орлеане после разрушительного урагана Катрина. Именно этот фестиваль, состоявшийся на берегу Миссисипи, стал первым для Мамбо. А в прошлом году состоялся настоящий успех. Около девяноста тысяч фанатов собрались на выступление Red Hot Chily Peppers. Мамбо подхватила волна экстаза, и она, недолюбливающая рок, утонула в исступленно-восторженном состоянии. Музыка этой рок-группы показалась ей по-настоящему экстатической. В этом году фестиваль продлили на три дня, чему Мамбо была несказанно рада. Она познакомилась с парнем родом из Ямайки и в десять вечера, под занавес выступлений, позволила ему утащить себя в свой гостиничный номер. Она шепнула ему: «Мне нужно в душ» – и скрылась в крохотном отсеке, рассчитанном исключительно на одного человека. Она долго терлась мягкой мочалкой, рисуя в голове картины в пастельных тонах. Она могла поклясться, что из ярко освещенной душевой видит мягкий свет от ночника. Он заглушает режущий глаз свет, манит, добавляет к ее фантазиям новые пластичные полутона. Она так завелась, что неоправданно заторопилась. Она вышла из душевой абсолютно голой, не накинув на плечи даже коротенького халата. И не закрыла за собой дверь в душевую. И не выключила там свет. Ямайского парня не ослепил свет ночника, но в глаза брызнули яркие лучи из настежь распахнутой двери. Может быть, ему и показалось, что Мамбо откуда-то сошла, пусть даже с небес. А точнее – с гор. Он увидел того, кого долго и упорно искали: снежного человека. Вернее, самку. Мамбо угораздило приподнять руки: мол, вот и я, встречай. И парень разинул рот от изумления. С такими ручищами она могла стать порнозвездой, сжимая в объятиях двух, а то и трех партнеров. Он прикинул, что руки у нее произрастали из коренных зубов, как ноги у фотомодели. Он был настолько ошарашен, что позабыл, какой культ он исповедует. И ляпнул:

– Ну и ручищи у тебя!..