Охота на охотника - Владислав Морозов

Чувствовалась, что все это она чесала по какому-то школьному учебнику из их будущих времен, иначе откуда эти столь смешные наименования? Американцы – «заокеанцы», русские (возможно на пару с китайцами) – «восточные», Европа – «западная часть Евразии». Прямо Оруэлл какой-то, «Взлетная полоса № 1» и «Океания» с «Евразией». В момент, когда моя собеседница все это говорила (как обычно, она вроде бы не открывала рта, но, при этом, слышно ее было нормально), я начал видеть у себя в голове некий, дополняющий ее слова «иллюстративный ряд».

Собственно, ничего особо выдающегося я не видел. Так, какая-то неряшливая склейка-нарезка из обрывков хроники – живописные взрывы на земле и в воздухе, летящие самолеты, белесые следы от стартующих по баллистической траектории ракет, идущие к целям крылатые ракеты, шаровидные ослепительные вспышки плазмы и огненные грибы над горизонтом и городами. Но потом я опять увидел жизнь, которая не особо-то сильно отличалась от современной мне реальности. Да, города видоизменились кардинально, став какими-то слишком запущенными – кругом перед моими глазами мелькали разрушенные и выгоревшие дотла кварталы. По-моему, я видел, в том числе, знакомые мне по картинкам Башню Свободы и прочие небоскребы Манхэттена, Трансамерик Пирамид и Кой-Тауэр в Сан-Франциско, отель «Парус» в Дубае, Банк Петронас в Куала-Лумпуре, здания Москва-Сити, Банк Китая в Гонконге и Шанхайскую Башню – и от всего этого осталось мало что, в лучшем случае похожие на детский конструктор покосившиеся каркасы из балок или темные, выгоревшие дотла безликие коробки-огрызки. Но при этом на заднем плане часто присутствовали какие-то явно новые высотки, хотя на городских окраинах сплошь и рядом громоздились друг на друга обширные, построенные из всякого невообразимого мусора «шанхайчики».

При этом по городским улицам ходили вполне обычные люди. Ну то есть как «обычные» – многие из них были одеты скудно (мода такая на неглиже, что ли?) или бедно (или одновременно и скудно и бедно – с едва прикрытым срамом), а их половые признаки были, строго говоря «не ярко выраженными», порой я затруднялся понять, кто у них там был мужчина, а кто женщина. Но при этом тела тамошних пейзан были густо покрыты какими-то странными татухами – у меня даже сложилось странное впечатление, что эти наколки двигались, слегка видоизменялись и, вроде бы, даже светились в темноте. Ну-ну, пресловутая церковь с «нанокуполами» на груди или спине – как обычно, человеческая дурость снова достигала высот, поистине запредельных. И даже Третья мировая ничему их так и не научила. А может, это на них вообще коммерческая реклама? Бросалось в глаза и то, что на головах у многих «обывателей из будущего» были какие-то хитрые, не похожие ни на что знакомое мне, полупрозрачные «гаджеты», напоминающие причудливый гибрид очков, наушников и почти невесомого, плотно облегавшего верхнюю часть черепа гибкого шлема. Я не успел толком рассмотреть эти причиндалы, но было очень похоже, что эти «аксессуары» были прямо-таки вживлены в головы тамошних горожан. Стало быть, в не очень далеком будущем дело Терминатора жило и побеждало. Кроме странных реклам (или это были не рекламы, а вообще какие-нибудь лозунги?) и еще более странного освещения я отметил, что по городам ездил разнообразный, хотя и не столь многочисленный, как в мои времена, малошумный транспорт – довольно диковинного дизайна автомобили (или электромобили?), автобусы, нечто, смутно похожее на смесь трамваев с электричками и еще много чего. А в небе иногда мелькали какие-то, несомненно летательные, аппараты, не похожие ни на вертолеты (у них не было никаких винтов), ни, тем более, на самолеты (крыльев и хвостового оперения у них тоже не было). Все-таки дошло до каких-нибудь воспетых фантастами «автолетов» или «флайеров»? Черт его знает. Хотя, если удалось, скажем, максимально миниатюризировать атомные реакторы, все возможно. Во всяком случае, можно было констатировать, что после весьма разрушительной войны жизнь все-таки продолжалась, хотя и выглядела со стороны на редкость непутевой…

– Так вот, – продолжала Блондинка. – В это самое время начала до предела обостряться борьба за природные ресурсы, с нефти и газа все перекинулось дальше, на чистую питьевую воду и еще пригодные для использования сельскохозяйственные угодья. Главными в этой борьбе были уже не правительства, а несколько финансово-экономических групп, фактически семейных кланов, в руках которых после окончания боевых действий оказались все рычаги реальной власти. К тому моменту пессимистичным прагматикам стало ясно, что человечество в его тогдашнем виде и при его тогдашней численности становится окончательно невозможно элементарно прокормить – в результате боевых действий подверглись заражению огромные территории, что спровоцировало критический дефицит продовольствия. Климатические изменения и их последствия, вроде затопления обширных прибрежных районов, начали приобретать необратимый, катастрофический характер. Собственно, про все это много говорили еще в твои времена. Только тем, кто это говорил, никто особо не хотел верить. В общем, наиболее могущественные кланы собирались выжить прежде всего за счет всеобщей роботизации и автоматизации, при одновременном физическом устранении всех «лишних едоков». Одна из основных ставок делалась на создание совершенного искусственного интеллекта, самовоспроизводящегося и самодостаточного. Но опыт последней войны показал, что делать ставку на одну только электронику более чем опасно – ее невозможно было полностью защитить от электромагнитного импульса и прочих негативных факторов. Поэтому параллельно решили работать и с, если можно так выразиться, «бионическими мозгами»…

– Это как?

– С клонами, биопротезированием и пересадками конечностей и органов активно баловались еще в твое время. А к тому времени искусственные сердца и другие органы, а также их пересадки стали вполне обычным делом. Ну и наука тоже не стояла на месте. Поскольку давно известно, что человеческий мозг использует от силы процентов десять своих огромных потенциальных возможностей, кое-кто решил попытаться увеличить его возможности путем, так сказать, «апгрейда». В Азии быстро нашлись гениальные, но, одновременно, начисто лишенные каких-либо морально-этических норм ученые, которые, не будучи чем-то ограничены, начали воплощать эти идеи в жизнь. Человеческий материал для опытов они получали практически легально. Руководил проектом некий доктор Ким Ху Сок…

– Кореец?

– А черт его знает. Он вообще-то единственный, чье имя упоминается в связи с этим проектом. При том что от его самого и его безымянных коллег не сохранилось даже портретов. Ну а поскольку лет сорок с небольшим у них в запасе было, определенных успехов они достигли еще до того момента, когда прежней жизни на планете пришел окончательный конец. Так что, если в двух словах, наша графиня – это клон. Не вполне человек и не вполне женщина, некий отдельный вид, полученный искусственно.

– Типа биоробота? – уточнил я на всякий случай.

– Нет, строго говоря, таких, как она, нельзя считать роботами. В ней нет никакого железа и электронных устройств. Технически это лишь попытка несколько улучшить хомо сапиенса, живой организм, почти идентичный человеку.

– Что значит «почти»? Она что – какая-нибудь неубиваемая?

– И опять из тебя прут разные замшелые стереотипы. В том-то и дело, что нет. От пули, снаряда, огня или ножа интеллект как-то не особо помогает. Во все времена. Это аксиома. Так что убить ее вполне себе можно. Только, как ты понимаешь, потенциальные возможности такого клона много выше, чем у обычного человека. Та, кого ты знаешь как «графиню Дешеффи», видит, слышит и обоняет в разы лучше нас. Имеет зрение, сравнимое с сильной оптикой, да еще и работающее при необходимости в инфракрасном спектре. С очень большого расстояния такой клон улавливает биение сердец живых организмов, тепло и работу любых механизмов. При близком, непосредственном общении способен загипнотизировать, а также предугадать ближайшие действия собеседника по его поведению.