Язык шипов - Ли Бардуго

Но и этого Кларе было мало. Любит ли ее принц? Любит? Почему в конце каждого волшебного путешествия он возвращает ее домой? Это несправедливо – показать, что такой чудесный мир существует, а потом жестоко вырвать из чуда. Если бы он любил ее так же сильно, как она – его, то обязательно позволил бы остаться. Каждый раз Клара надеялась, что мать принца встретит ее не как гостью, но как дочь, и что, открыв новую дверь, она окажется в будуаре невесты.

А вместо этого звучал обеденный гонг, с лестницы доносился топот Фредерика, либо Клару звала мать, и девушка возвращалась по звездному небу на холодный, унылый чердак. Руки и ноги затекали от долгого лежания на полу, в бок утыкалась деревянная кукла, бездушная и уродливая, с остатками ореховой скорлупы, застрявшей в челюстях.

Клара ставила щелкунчика на место в шкаф и возвращалась к родителям. Она пыталась улыбаться серой действительности, хотя щеки девушки все еще хранили тепло южного солнца, а во рту ощущалась сладость медового вина.

* * *

А щелкунчик ни в чем не был уверен, и порой это его пугало. Воспоминания сливались в одну круговерть. Он помнил, что сражался в бою – много раз – и бился доблестно. Разве не для этого он создан? Не зря ведь его вооружили штыком.

Он воевал ради нее. Но где она теперь? Где Клара? Та девушка с сияющим взором и нежными руками? Они вместе выстояли против Крысиного короля, они победили. Она обернула его своим платком, и его кровь пропитала белые кружева. Клара. Почему ее имя он помнит, а свое – нет?

Он бился храбро. По крайней мере, он сам так думал. Подробности ускользали из памяти – крики, кровь, крысиный писк, голые розовые хвосты и желтые кинжалы зубов, окровавленные пасти. Как зловеще блестели эти зубы в золотистом свете! Это было на рассвете или на закате? Ему запомнился запах сосен.

Сейчас он в казарме. Глядя сквозь толстое стекло, прищурился. Но и вид из окна сбивал с толку. Он видел длинный стол, накрытый для праздничного пира, засахаренные фрукты, сосновые ветви на каминной полке. Однако все казалось слишком большим, даже огромным, словно он смотрел через кривую линзу.

Он пересчитал медные пуговицы на щегольском синем мундире. В чьей армии носят такую форму? Где его родина? Кто стер пороховую пыль с его сапог?

А был ли бой, или это ему только приснилось? Другие воспоминания сохранились лучше. Он был принцем, ее принцем. Она так говорила. А он лишь хотел показывать ей чудеса и красоты своей страны, путешествовать к бескрайним горизонтам. И все-таки почему он не ощущал удовлетворения, возвращаясь во дворец, в котором, судя по всему, вырос? Почему видел все будто впервые, совсем как она?

Все было не так, как прежде. Узкие улочки, обрамленные заснеженными домиками, сменились широкими бульварами, вдоль которых тянулись роскошные особняки с золочеными крышами. Раньше Клара приходила в восторг, когда он дарил ей сладости – нугу или взбитые сливки, – теперь предпочитала другие подарки: платья и драгоценности. Он понятия не имел, как узнал об этом.

Он смотрел на сидящих за столом. Все они казались гигантами, но среди них была и Клара – та, которую он держал в объятьях. Порой взгляд девушки падал на него, и тогда он пытался позвать ее, но голоса не было, а руки и ноги не двигались. Наверное, его ранило.

Он наблюдал, как она ужинает и разговаривает с… – вспомнилось не сразу – Фредериком, своим братом. Генерал Фредерик отличался храбростью, а иногда и безрассудством, однако щелкунчик выполнял все боевые приказы командира. За столом было еще одно знакомое лицо – длинноволосый мужчина с бледно-голубыми глазами, рассматривавший Клару так, будто она – механизм, который нужно разобрать и собрать снова. Я знаю его имя. Дрёссен. Но сейчас щелкунчик не мог думать, не мог припомнить больше. Этот человек не походил на солдата, хотя имел офицерскую выправку.

Сквозь ватные мысли пробилось воспоминание. Он лежал на спине и глядел на полки, заставленные часами, набитые безвольно повисшими марионетками. Он чувствовал запах краски, лака и свежей стружки. Дрёссен склонился над ним – огромный человек с огромными холодными глазами. Видимо, я был ранен в бою. Значит, Дрёссен – военный хирург, заключил щелкунчик. И все же что-то было не так.

Ужин подошел к концу. Гости потягивали из маленьких рюмочек темно-красный напиток, Клара – тоже. Личико у нее раскраснелось. Они немного поиграли в игры у камина, потом кто-то крикнул: «Снег идет!»

Все сгрудились у большого окошка, но щелкунчик не мог разглядеть, что же их так заинтересовало. До него доносились оживленные разговоры, смех, а затем толпа высыпала из столовой в… Он не знал, что находится за пределами этой комнаты – дворец, тюрьма или, может, сосновая роща. Знал лишь, что все ушли.

Слуги сгребли угли в камине, потушили свечи. Щелкунчик доблестно сражался на войне и все равно в итоге каждый раз почему-то оказывался здесь, в темноте и одиночестве. Клара в тот вечер не пришла.

* * *

Его разбудил пронзительный писк. Проснувшись, он обнаружил у своей постели Крысиного короля. Щелкунчик потянулся к портупее и вдруг обнаружил, что сабли нет, а руки и ноги опять его не слушаются.

– Спокойно, капитан, – проговорил Крысиный король. – Я пришел не драться, а всего лишь поговорить. – Голос у него был высокий и резкий, усики подрагивали, но при этом монстру удавалось сохранять величественный вид.

Его грязные лапы были обагрены кровью щелкунчика, и, не будь рядом принца-солдата, Клару тоже ждала бы неминуемая смерть. Однако, если чудовище явилось обсудить условия перемирия, следовало проявить благородство и выслушать его. Щелкунчик едва заметно кивнул.

Крысиный король поддернул свою фетровую мантию и покрутил головой по сторонам.

– Выпить есть? Жаль, тебя заперли в обычном шкафу, а не в барном, да?

В шкафу. Щелкунчик нахмурился. Разве он не в казарме? Он пригляделся к смутным контурам, которые принимал за армейские койки и фигуры товарищей, и понял, что его окружают совершенно другие, весьма странные предметы. Прислоненные к стене, на полке сидели куклы со стеклянными глазами и туго завитыми локонами, чуть дальше замерла в строевом шаге колонна вооруженных солдат.

– Не знаю, – наконец с трудом отозвался щелкунчик.

Крысиный король взгромоздился на золоченый край огромной музыкальной шкатулки. Огромной ли? А может, это они маленькие?

– Когда ты в последний раз ел? – полюбопытствовал Крысиный король.

Щелкунчик замялся. Кажется, он ел вместе с Кларой… В Снежной стране? Или в Цветочном королевстве?

– Не помню, – выдавил он.

Крысиный король вздохнул.

– Тебе надо поесть.

– Я ем. – Так ли это на самом деле?

– Только не орехов, а нормальной еды. – Король поскреб за ухом полупрозрачными розовыми когтями, потом снял с серой головы корону и аккуратно положил себе на колени. – А знаешь ли ты, что я появился на свет в виде сахарного мышонка?