Возвращение в Мэнсфилд-Парк - Джоан Айкен

— Если ваша шляпка способна на такое, то это, верно, шляпа Фортуната[5]! — со смехом ответила Сьюзен. — Но даже будь она и впрямь волшебной, ей нипочем не заставить меня принять предложение кузена Тома. Однако если говорить серьезно…

— Довольно! Оставьте! Я не приму никаких «серьезных» отговорок! — Мэри в притворном гневе закрыла уши руками. — Прошу вас, возьмите шляпку и покончим с этим. Сама я никогда не стану носить снова подобную чепуху, и мне нравится думать, что вы будете танцевать в ней буланже.

— В таком случае я ее надену, и благодарю вас от всего сердца за теплую заботу обо мне. Пришли ли известия о вашем брате? Вы ожидаете его?

— Нет и да. Никаких известий я не получала, но это так похоже на Генри. Через день-другой он войдет в дверь, не потрудившись доложить о себе, так что я нахожу удовольствие в постоянном ожидании. А ваш брат, помнится, приезжает сегодня; должно быть, вы совершенно счастливы.

Взгляд и улыбка Сьюзен подтвердили догадку мисс Крофорд.

— И Уильям привезет с собой друга, капитана Сартона, он остановится в «Георге».

— Какая удача! Так к вам на бал явится романтический незнакомец; все юные леди будут околдованы его неотразимой красотой и загадочным блеском глаз, но их ожидает разочарование, ибо при виде вас одной он замрет в восхищении, уронив на пол перчатки. — Мисс Крофорд на мгновение задумалась. — Сартон? Кажется, мой брат водил дружбу с джентльменом, носившим это имя; его отец был некогда закадычным приятелем моего дяди адмирала. Любопытно, не тот ли самый это Сартон? Весьма достойный молодой человек, с безупречной репутацией и довольно скромный, насколько мне помнится. Я буду рада принять его у себя, если он и впрямь тот, о ком я думаю.

Вскоре Сьюзен покинула Уайт-Хаус и вернулась в усадьбу, чтобы в четвертый раз обсудить с Томом, где лучше поставить фортепьяно, а также найти потерянную шаль леди Бертрам и разубедить кухарку, решившую, будто для устроенного наскоро приема трех блюд с пирожными будет довольно.

Чуть только наступили сумерки, Уильям спрыгнул с подножки почтовой кареты, представ во всем блеске мужественной красоты — в новеньком капитанском мундире, с офицерской бородкой. Поначалу Сьюзен с трудом его узнала из-за бронзового загара и изменившейся наружности: он стал полнее, солиднее, раздался в плечах и казался теперь сильным зрелым мужчиной. Однако, как скоро обнаружилось, за внешней суровостью и великолепием его нового облика скрывался все тот же живой, веселый, добродушный круглолицый Уильям, и полчаса спустя вся робость и неуверенность Сьюзен развеялись как дым.

Но беседа брата с сестрой оказалась недолгой, они едва успели обменяться первыми «А помнишь?..», «Когда мы в последний раз?..» и «А как там наш?..», как настало время одеваться к обеду.

В числе гостей были также Джулия, ее супруг и Шарлотта; Джон Йейтс обращался с Уильямом сердечно и дружелюбно, так что в самом скором времени мужчины завели разговор о лошадях, рыбной ловле и охоте, уделив особое внимание рассказам Уильяма о Пиренейском полуострове, где ему довелось сойти на берег. Обе гостьи держались с Уильямом холодно, неучтиво (мог ли рассчитывать на иное обхождение простой капитан, живущий на одно лишь жалованье в ожидании наградных?); но тот, опьяненный долгожданным возвращением в Мэнсфилд и предвкушением бала, этого не замечал. На обеде присутствовали и Уодем с сестрой, выказавшие Уильяму самое искреннее дружеское расположение, после того как Сьюзен с гордостью представила его своим друзьям: «Мой брат, капитан Прайс». Миссис Осборн с увлечением расспрашивала Уильяма о кораблях и морских офицерах, многих из которых она знала, взгляд ее сверкающих глаз и добрая улыбка выражали похвалу и одобрение; пастор тоже с живостью поддерживал беседу: как оказалось, в прошлом корабль Уильяма заходил в порты Ост-Индии, хорошо знакомые мистеру Уодему. Сьюзен с сияющим от радости лицом слушала их оживленный разговор.

Полчаса, прошедшие после обеда, были наполнены скукой и нетерпением; леди Бертрам зевала в гостиной, миссис Йейтс с Шарлоттой о чем-то перешептывались, а миссис Осборн делилась со Сьюзен своими горестными мыслями о состоянии здоровья Мэри Крофорд. Джулия воспользовалась представившимся случаем, чтобы выказать решительное недоумение и негодование: как Тому могло прийти в голову, будто она захочет играть на фортепьяно для танцующих? Нет, это просто немыслимо!

— Что? Барабанить по клавишам не переставая, пока другие будут танцевать? Благодарю покорно! Какая жалость, что тебя не обучали игре на фортепьяно, кузина Сьюзен, — с презрительной усмешкой проговорила миссис Йейтс. — Но, полагаю, в Портсмуте не так-то легко найти инструмент.

Сьюзен спокойно подтвердила слова кузины, добавив:

— К тому же наш домик слишком мал; право, не знаю, где можно было бы поставить фортепьяно, разве что в погребе.

В ответ на это замечание глаза миссис Осборн лукаво блеснули.

— Боюсь, и от меня вам будет мало проку, мисс Прайс, по той же причине: ни одна из кают моего мужа не была достаточно просторной, чтобы вместить рояль или хотя бы спинет, а потому после замужества все мое пристрастие к музыке, весьма сильное, уверяю вас, пришлось держать взаперти, под тремя замками, где оно по сей день и пребывает.

Вслед за этим Шарлотта и Джулия завели нескончаемый разговор о музыке, композиторах и музыкальных произведениях, а также о великой роли музыкального искусства в обществе и о том, сколь важно для леди ежедневно упражняться в игре на фортепьяно или на арфе, совершенствуя свое мастерство.

— А что друг вашего брата, мисс Прайс? — спросила миссис Осборн. — Верно ли я поняла, что он приехал в Нортгемптоншир вместе с капитаном Прайсом? Разве он не будет здесь нынче вечером?

— Да-да, капитан Сартон прибыл вместе с Уильямом и остановился в «Георге». Ему не хотелось доставлять нам беспокойство, ведь он незнаком с моей тетей и кузеном. Однако кузен Том весьма любезно отправил капитану записку в «Георг» с приглашением присоединиться к нам.

К счастью, разговор был прерван шумом подъезжающих экипажей и звоном дверного колокольчика. Гости начали собираться вокруг большого камина в салоне, послышались звуки скрипки, и Сьюзен почувствовала нетерпеливое покалывание в пальцах ног — так ей захотелось танцевать.

Составились пары для первого танца; Том нанес сестре и ее милому другу Шарлотте смертельную обиду, пригласив открыть бал мисс Харли, а не мисс Йейтс; впрочем, кавалером последней стал добрейший мистер Уодем, который тотчас завел с ней оживленный разговор, так что ее досада оказалась скрыта от посторонних глаз. Уильям повел танцевать Сьюзен, Джулию ангажировал старший из братьев Мэддокс, тогда как другой брат пригласил мисс Марию Стэнли, одну из двух добросердечных, приятных во всех отношениях сестер, живших неподалеку. Без этих любезных дам не обходилось ни одно увеселение в округе, они всегда рады были принять участие в празднестве, и одному Богу ведомо, чем им удавалось занять себя в остальное время.