Ариец. Книга 2. Молот Одина - Александр Прозоров

– Я тому свидетель, – согласился с предсказанием Викентий. – Мир будущего вырос из этого изобретения великого Сварога. Но коли он отошел от дел, кто стал правителем?

– Для решений важных семья наша вместе сбирается, все братья и сестры. Обсуждаем, как поступить надобно, чего добиваться, чем поступиться? Вызвать вас, потомков наших в сотом поколении, на таком совете семейном боги порешили.

– Ради каждого пустяка совет собирать не станешь, – покосился на спутницу новоявленный бог.

– Так судьба сложилась, – прищурилась на купола Вологды великая Макошь, – что в руки мои урожаи, добыча и прочие ценности стекаются, что хозяйство мое крепче всех прочих, стада тучнее, луга зеленее, земли плодороднее, торги прибыльнее. За то в мире сем меня богиней богатства, богиней полных амбаров, тугих кошелей и обильных домов почитают. Посему, по общему мнению, для рода нашего полезнее всего выйдет, коли насущными хлопотами мирскими стану заниматься именно я!

– Так я и думал, ваше величество, – склонил голову молодой человек.

– Что означает сие обращение? – спросила женщина.

– Старинное приветствие для тех, взял на себя бремя мирских хлопот, – ответил Викентий. – Кстати, а почему ко мне обращаются то «сварожич», то «великий»?

– Потому что сварожичи мы все, все славяне, и боги, и смертные. Кто сын, кто внук, кто правнук, а кто и «прапра…» в сотом поколении. А «великие» – это только боги. Те, кто умеет впитывать и направлять силу молящихся, управлять погодой, исцеляться, не стареть, делить свою душу…

– А еще я несколько раз видел такой жест: ладонью от сердца и вниз.

– От души к матери сырой земле, – объяснила богиня. – Это может быть клятва либо жест уважения, почтения.

За разговором боги дошли до самых стен Вологды, и женщина высвободила руку:

– Однако ты оказался интересным собеседником, храбрый Один из неведомого будущего. Пожалуй, отныне я стану приглашать тебя к общему столу. Ты достоин этого и происхождением, и воспитанием.

– Благодарю за честь, великая Макошь…

– Мне нужно осмотреть доставленные товары и узнать у варягов новости, – сказала она. – Ступай, воин. У тебя свои хлопоты, у меня свои.

Викентий поклонился, поднеся ладонь к сердцу и опустив вниз, и отправился к распахнутым воротам неподалеку.

– Кто бы мог подумать, что дурацкая игра в средневековых рыцарей и галантных дам окажется такой полезной, – пробормотал он себе под нос. – Я – и вдруг «интересный собеседник»!

Дворец великой богини он нашел без труда – трудно было ошибиться. Поднялся по роскошному крыльцу – высокому, до второго этажа, широкому, с резными столбами, крытому тесом, прошел через двойные двери, поднялся на «гостевой этаж» и у себя в комнате упал на постель. Закинул руки за голову и закрыл глаза.

И опять по его разуму поползли, подобно муравьишкам, тихие вкрадчивые голоса:

«Не оставь нас своим покровительством, могучий Один…»

«Оставайся с нами, храбрый Один…»

«Да пребудет с нами сила Одина…»

Спас воина от этого бедствия лишь глубокий и спокойный сон.

* * *

– Один, ты здесь? – Дверь распахнулась с грохотом, ударившись о стенку.

Викентий скатился с постели, цапнул лежащий на полу топорик, вскочил на ноги, глядя на рыжебородого крепыша в толстом кожаном панцире с застежками на боках.

– Перун?

– Сейчас и Похвист из дома вынырнет! Скорей… – Бог грозы и справедливости развернулся и быстрым шагом устремился по коридору. Викентий кинулся за ним:

– Что происходит, сварожич?

– Оборотни у Чердыня! Много! – Перун сбежал вниз по лестнице. – Выходить будем из воды, пастухи гибнут.

Они пробежали тронную палату, комнаты за нею. Перед зеркалом переминались двое воинов в летах, бороды с проседью и лица в морщинах. Молодой человек успел отметить на обоих кожаные кирасы, формой точно повторяющие контуры тела, но тут Перун рявкнул:

– Задержи дыхание! – и толкнул реконструктора в черный овал.

Тело обожгло неожиданной водой, глаза защипало, между волосами прокатился ледяной холодок. Викентий забарахтался – увидел свет, метнулся к нему. И высунул голову на воздух, оказавшись по пояс в воде. Прямо перед ним полтора десятка бойцов с квадратными щитами и короткими копьями пытались не пропустить стаю волков, рысей и росомах к зажатому на мысу стаду лосей. Понятно, что люди справились бы со зверьем без труда – но хищников прикрывали лучники, вынуждающие пастухов прятаться за щиты, мешающие наносить точные уколы. Между тем напирающие оборотни прихватывали славян за ступни, дробили клыками кости. Несколько мужчин уже катались по земле, разбрызгивая кровь и крича от боли.

– Чтоб мне сдохнуть… – Викентий рванулся вперед, пробиваясь через вязкую, плотную жидкость. А рядом, тут и там, вдруг поднимались пузыри, вода как бы закипала, и из нее поднимались воины, словно рождаясь из глубины реки.

Лучники повернулись, принялись торопливо метать стрелы в нового врага. Пришелец из будущего прикрыл топориком горло – на большее его защиты не хватало. Однако и в этот раз ему повезло – появившийся рядом воин, восстав из бурлящих пузырей, принял на себе две летящие в бога стрелы. Мужчина заругался, застонал, проседая вниз, вокруг стало расплываться кровавое пятно. Викентий подхватил его щит и, прикрываясь от стрел, большими прыжками вырвался на сушу:

– Побереги-и-ись!!! – Ворвавшись в звериную стаю, он раскроил череп одному из волков, откинул пинком другого, опустил топорище на росомаху. Прикрылся щитом от прыгнувшей рыси, тут же отшвырнул кошку на середину реки, присел на колено и что есть силы ударил краем истыканного стрелами щита в брюхо вставшего на дыбы медведя, скользнул дальше и добил его топориком в голову.

Кто-то прыгнул ему на спину, едва не сбив Одина с ног, – но бог воинов устоял, а оборотня пронзило стремительное копье.

– Боги! Боги с нами!!! – Воодушевленные пастухи кинулись в атаку, нанизывая оборотней на острые наконечники пик. Те рычали и крутились, щелкали клыками, пытались дотянуться, порвать ноги или руки, однако без прикрытия лучников устоять не смогли… Вдруг все они сразу сорвались с места и молниеносно исчезли в ивовых зарослях. Туда же со всех ног устремились и лучники: то ли испугались Перуна и Похвиста, то ли у них просто опустели колчаны, а драться врукопашную лесовики не рискнули.

На залитом кровью мысу осталось лежать с десяток звериных туш и столько же раненых славян – лучники лесовиков удрали без боя.

– Разве оборотни не должны после смерти снова превращаться в людей? – посмотрел на других богов Викентий.

– Кто их знает? – пожал плечами Перун. – Пока у лесовиков не появился Любый, это колдун их главный, никаких оборотней отродясь не случалось.

– Но зверей Любый и впрямь умеет заместо себя в сечу направлять, – вдруг вспомнил Похвист. – Сколько раз славяне жаловались, как он при осаде мышей и птиц насылал припасы разорять, а бобров – лодки и верши портить. Ладно, бобры перекинувшимися людьми быть способны. Но ведь не мыши же!