Ариец. Книга 2. Молот Одина - Александр Прозоров

– Ты получишь все желаемое, храбрый Один, – кивнул богатырь. – И покажи лесовикам, кто истинный хозяин на наших реках!

– Не сомневайся, сварожич! – оскалился в хищной улыбке Викентий.

– Как проявили себя остальные, милая? – повернулся к супруге Волос.

– Сварожич Матвей, как заметил Похвист, больше склонен повелевать стихиями, нежели рубиться с врагами, – приблизилась еще на шаг великая Макошь. – Полагаю, место его в кузне отца нашего, мудрого Сварога. Юная Светлана склонна к миролюбию, при мне дважды гасила споры и помогала исцелить раны храброго Одина. Я буду рада такой помощнице…

– Мы вызвали пятерых, – после малой заминки напомнил богатырь.

– Пятый сбежал, пронзив мои заклинания, а дева Валентина никаких способностей не проявила.

– Такова судьба. – Богатырь вскинул ладонь к сердцу, опустил вниз. – Она подарила нам трех помощников, и, мыслю, теперь мы сможем вернуть миру прежний порядок. Надеюсь, тебе понравилось мясо вепря, добытое мною на вчерашней охоте?

Последние слова, обращенные к гостю, показались Викентию непонятными, и богиня поспешила вмешаться:

– Слуги уже накрывают вам стол, сварожичи. Вепрятина на нем будет от моего мужа. Понимаю, что вы проголодались с дороги, однако же вы воротились зело раньше, нежели я ожидала. Посему заминка и случилась. Воструха проводит тебя, сварожич.

К угощению храбрый Один, понятно, опоздал – в горнице с накрытым столом его сотоварищи уже успели ополовинить выставленные миски и подносы.

– Чего такие хмурые, славяне? – поинтересовался Викентий, с ходу отправляя в рот кусок мяса и зачерпывая пальцами капусту. – Опять еда недосолена?

Матвей и Светлана промолчали, а Валентина тихо буркнула себе под нос:

– Клоповник…

– Неправда! – неожиданно подняла голову Светлана. – Там, в траве, много полыни подмешано. Ее насекомые не любят, паразиты не заводятся. И, кстати, от порчи и колдовства она тоже оберегает.

– Клопов, может статься, и нет! – вскинулась готка. – Но вот само жилье больше на конуру собачью похоже. Четыре стены и ящик с сеном. Это что, жизнь?!

– Телевизора не хватает? – усмехнулся Викентий, за обе щеки уплетая грибы и мясо. – Так здесь все боевики можно в формате «четыре дэ» смотреть, с полным эффектом присутствия. Так натурально, что когда в лоб дают, искры из глаз сыплются. Очень рекомендую!

– Смотри, чтобы тебе лоб не проломили такой «натуральностью»!

– А ты что, собираешься жить вечно? – Новоявленный бог буквально светился восторгом. – Пей, дерись, люби! И пребудет с тобой счастье!

Он зачерпнул ковшом квас, осушил большими глотками. Отер запястьем губы и неожиданно наклонился к уставившейся в стол Валентине, откинул ее голову и крепко поцеловал в губы.

– Ты сбрендил?! – Она вскочила и с размаху влепила ему пощечину.

– Классный топик, – отступив на шаг, вскинул большой палец Викентий. Девушка все еще была в красной маечке, джинсах и кроссовках.

– Дебил! – Валентина замахнулась снова, но в этот раз ее ладонь врезалась в поднятую руку Одина.

– Одной пощечины достаточно, – твердо сообщил реконструктор. – Намек понят, больше приставать не буду.

Под ненавидящим взглядом готки молодой человек снова наклонился над столом, сунул в рот яблоко, зачерпнул грибов, прожевал. Прихватил еще два куска мяса.

– Вы как хотите, а я буду строить склеп! – зло выдохнула Валентина и выскочила из комнаты.

– Склеп надо копать, ведьма! – крикнул ей в спину Викентий. – Строят пирамиды!

– Положим, склеп – не землянка. Это сложное инженерное сооружение, – покачал головой Матвей. – Его требуется именно строить.

– Не придирайся к словам, студент! – отмахнулся новоявленный бог войны. – Лучше сделай мне меч! Нормальный, длинный, прочный и острый меч, который не погнется при ударе о деревянный щит и не затупится о вражескую черепушку. Вы посмотрите вокруг, – раскинул Один руки. – В этом мире никто еще не знает о шлемах и кольчугах, не говоря уж о юшманах и кирасах. Для сабли или меча тут самое что ни на есть раздолье! Режь, руби, коли – каждый удар в цель придется!

– Упырь… – негромко произнесла Света.

– Что? – осекшись, повернул лицо к хрупкой девушке могучий воин.

– Ты кровожадный, кровавый упырь, Викентий, – с легкой улыбкой сообщила Одину Света. – Ты жаждешь убивать, калечить и насиловать.

– Чтобы ты могла спокойно собирать цветочки на лесной полянке, лапуля, – наклонился вперед Викентий, – рядом всегда должен скрываться кто-то, готовый вспарывать животы дикарям, желающим изнасиловать уже тебя.

– Ты наслаждаешься этой возможностью, Викентий. Ты не принимаешь это как тяжкую необходимость.

– Работа должна приносить радость, Светочка!

– Именно это меня и печалит, мой мальчик, – нежно провела ладонью по близкой щеке воина девушка. – Ты не страшишься кровавой работы. Ты рвешься в мясники всей душой.

Викентий отпрянул, скривился:

– Будем считать, Света, твою пощечину я тоже получил. Искать дружбы не стану. А ты, Матвей…

Дверь распахнулась, в горницу заглянул вихрастый розовощекий мальчишка лет двенадцати, в длинном сыромятном балахоне, опоясанном веревкой, без штанов, но в коротких сапожках на босу ногу.

– Прощения прошу, сварожичи, но великий Один не средь вас пребывает?

– А ты еще кто? – развернул плечи Викентий.

– Третьяк Рыжий, великий! Отец мой, Колобой-старший, веление от самого Волоса получил – панцирь боевой молодому богу Одину изготовить!

– Волос ваш, похоже, человек слова. Уважаю! – Викентий прихватил со стола еще кусочек мяса, кинул в рот и кивнул пареньку: – Веди, Рыжий!

Шустрый малец сбежал по лестнице вниз, свернул за один угол, другой, толкнул дверь из толстого теса – и вслед за ним Викентий вышел на высокое крыльцо, залитое солнцем, глубоко и с наслаждением вдохнул полной грудью свежий воздух, пахнущий смолой и пряными травами.

Вид отсюда был не самый роскошный – засыпанный желтым песком двор впереди, белые сарайчики по сторонам, высокая и черная бревенчатая стена в сотне шагов впереди. И все же становилось ясно, что Вологда раз в двадцать превосходила размерами и Москву, и Сарвож вместе взятые.

– Сюда, великий! – помахал снизу малец, и новоявленный бог сбежал по ступеням, свернул влево, обогнул набитые дровами навесы, миновал загон с упитанными хрюшками, поднялся на небольшое возвышение к еще одной жердяной загородке, примыкающей к стене. К его удивлению, увидел воин здесь отнюдь не кузню с горнами и наковальнями, а горшечную мастерскую, в которой двое мальчишек месили в деревянном корыте серую влажную глину.

– Приветствую тебя, великий Один, – поклонился ему бритый мужчина средних лет, одетый в замызганный фартук. – Сказывают, не успев родиться, ты уже свершил великие подвиги. Стать твоим оружейником великая честь! Раздевайся и ложись на стол.