Куда она ушла - Гейл Форман

Только на предпоследнем гиге попалась девчонка, имени которой я так и не узнал. Я заметил ее со сцены. Она не сводила с меня глаз весь концерт. Меня это не только немного смущало, но и возбуждало. Она же буквально раздевала меня взглядом. В таких случаях, разумеется, ощущаешь прилив сил и желания, мне нравилось, что меня снова кто-то так откровенно хочет.

Студия звукозаписи организовала после концерта вечеринку по случаю выхода диска, только по приглашениям, так что я не ожидал ее там увидеть. Но через несколько часов она объявилась и подкатила ко мне в таком прикиде, который подошел бы то ли полупроститутке, то ли полумодели: юбка вот досюда, а сапоги можно вообще использовать как реальное оружие.

Девушка подошла прямо ко мне и объявила не слишком тихо: «Я из самой Англии прилетела, чтобы провести с тобой ночь». Схватила меня за руку и повела к себе в отель.

Следующее утро вышло неловким, как никогда. Я стыдливо пробрался в ванную, быстренько оделся и попытался удрать, выхожу, а она стоит, и вещи все собраны.

– Ты чего это? – спросил я.

– С тобой поеду, – ответила она, словно это было нечто само собой разумеющееся.

– Куда со мной?

– В Портленд, милый мой.

В Портленде то турне заканчивалось, и это в некотором смысле было как «возвращение на родину», поскольку с тех пор нам предстояло жить там. Не вместе, как раньше, в «Доме рока». Лиз с Сарой отдельно. Майк тоже съезжался со своей подружкой. А мы с Фитци сняли жилье на двоих. Но все равно в одном районе, и до новой репетиционной базы можно было дойти пешком.

– У нас фургон, а не автобус, – сказал я, опустив взгляд на свои «конверсы». – К тому же там последнее выступление, мы соберемся в кругу друзей и родных, тебе ехать не стоит. – Да и ты мне не милая.

Она нахмурилась, а я, крадучись, пошел к двери, решив, что на этом все кончено. Но на саундчеке в Портленде снова увидел ее, она ждала меня в Сатириконе. Я велел ей уйти – и в самых вежливых выражениях. Что-то вроде того: «Ты вообще в курсе, что это сталкингом называется?» Да, я козел, знаю, но я очень устал, а она меня достала. Да и не только она. Четыре девчонки за две недели – все это уже стояло у меня поперек горла. Мне хотелось остаться одному.

– Адам, шел бы ты в жопу. Ты даже еще не рок-звезда толком-то, так что перестал бы ты мнить столько о себе, придурок! Мне с тобой и не особо-то классно было! – прокричала она прямо перед всеми.

Мне пришлось попросить наших ассистентов вышвырнуть ее. Девушка ушла, выкрикивая в мой адрес оскорбления – по поводу моей половой потенции и эго.

– Да уж, и правда Дикарь. – Лиз вскинула бровь.

– Угу, – я чувствовал, что стал сам не свой, мне хотелось спрятаться ото всех и закрыться. Я тогда этого еще не знал, но и когда началось настоящее турне – распланированное нашим лейблом после того, как альбом приобрел безумную популярность, и включавшее в себя пять месяцев тяжелого труда с полностью распроданными билетами и толпами поклонниц – мне хотелось только этого: спрятаться. Раз меня так тянуло изолироваться, можно было бы предположить, что я научился избегать любви доступных женщин, которые предлагали мне себя круглосуточно и в ассортименте. Но после концертов мне ужасно хотелось быть с кем-нибудь. Хотелось коснуться чьей-то кожи, вкусить пот другой женщины. Если уж не она, то сойдет любая… на несколько-то часов. Но один урок я усвоил – на ночь ни с кем не оставаться.

Так что, наверное, после того концерта в Сиэттле я в первый раз и превратился в мальчика. Но не в последний.

На твоей половине кровати

спит привидение

И шепчет мне на ухо:

«Лучше уж сдохнуть».

Наполнив мой сон воем сирен

и блеском раскаянья,

Оно целует меня, когда я

просыпаюсь весь мокрый.

«Испугался!»

«Косвенный ущерб», трек № 3

Я все равно иду с Мией к парому. А что мне еще остается? Устраивать припадок из-за того, что она не вела перечень всех наших с ней повседневных бесед? Как говорится, проехали.

Она была права – тут никого нет. В половине пятого утра Стейтен-Айленд особым спросом не пользуется. На нижней палубе, наверное, раскидано всего человек двенадцать. На одной лавочке сидят трое полуночников, обсуждают события вечера, но когда мы проходим мимо, одна из девчонок поднимает голову и пристально смотрит на меня, потом обращается к своей подруге.

– Слышь, это чего, Адам Уайлд?

Та смеется.

– Ну да! С Бритни Спирс! Какого хрена ему здесь делать-то?

Вот и я задаюсь тем же самым вопросом.

Но Мие тут, видимо, нравится, и все же это ее «прощальный тур по Нью-Йорку, хотя я на самом деле не уезжаю». Так что я иду вместе с ней на нос парома, к перилам.

Мы отплываем, Нью-Йорк удаляется, по одну руку показывается Гудзон, а по другую – гавань. На воде спокойно и тихо, если не считать парочки полных надежд чаек. Они летят вслед за нами, вопят, требуя еды, наверное, хотя, может, им просто скучно. Я начинаю расслабляться.

Через несколько минут мы оказываемся у Статуи Свободы. Ночью она вся подсвечена, факел тоже словно горит по-настоящему, приветствуя сбившуюся в кучу толпу. Йоу, подруга, а вот и я.

Я к ней близко не подходил. Слишком много народу. Алдус звал меня однажды на частную экскурсию на вертолете, но я не любитель. Но теперь я понимаю, почему она в списке избранного у Мии. На картинках статуя какая-то мрачная, целенаправленная, а вблизи кажется нежнее. И выражение лица такое, будто ей известно нечто, чего не знаешь ты.

– Ты улыбаешься, – замечает Мия.

Я понимаю, что так и есть. Может, тому, что у меня получилось сделать нечто такое, что, я считал, моя судьба лежит за пределами своих возможностей. Или, может, у статуи просто вид заразительный.

– Хорошо, – продолжает Мия, – я так давно ее не видела.

– Забавно, – отвечаю я, – я как раз тоже о ней думал, – я показываю на статую. – Она как будто хранит какой-то секрет. Тайну всей жизни.

Мия смотрит на меня.

– Ага. Я понимаю, о чем ты.

Я фыркаю.

– Хорошо бы и мне эту тайну узнать.

Мия склоняет голову к воде.

– Да? Так спроси.

– У нее?

– Конечно, она же рядом. И никого больше нет. Туристы под ногами не копошатся, как муравьи. Попроси раскрыть тебе ее тайну.

– Не буду.

– Хочешь, я? Я могу, но вопрос-то твой, так что, думаю, тебе лучше самому.

– Ты завела привычку разговаривать со статуями?

– Ага. И с голубями. Ну так что, будешь спрашивать?

Я смотрю на Мию. Она стоит, нетерпеливо сложив на груди руки. Я поворачиваюсь к перилам.