Ольф. Книга вторая - Петр Ингвин

Вот и прекрасно, пусть рассказывает. Значит, дольше не будут высказаны вслух напрягавшие всех вопросы о способе ночевки. Значит, дольше не нужно будет отвечать на них.

Лишь бы железяка не прилетела мне по шее.

А прилетит — пойму. Но, думаю, не прилетит. Хотя…

Отметив, что интерес еще не погас, Руслан произнес:

— Погляди, у него зонная закалка: обух закален мягче кромки лезвия, поэтому кукри и режет, и рубит. Заточка у него с переменным углом, это тоже следствие проб и находок многих поколений. И еще, насчет преемственности… К настоящим кукри при продаже прилагается уйма полезной всячины, которая не очень понятна нормальному человеку: здесь и карандаш, и пинцет, и шило, и некая лопаточка, и какая-то кожаная вещица — с ней я, честно говоря, так и не разобрался, зачем она. Но две вещицы в ножнах содержатся в обязательном порядке — это карда и чакмак.

— Ну конечно, куда же без них… — попытался я пошутить.

— А что это? — перевела Света мое неуместное ерничанье на нормальный язык.

Руслан с удовольствием показал бы всем и чакмак, и карду, и вообще… но ему пришлось признаться:

— С собой не ношу. Ножны, где все это содержится, остались дома, а здесь у меня самодельные.

— Покажешь? — попросил я.

Потому что «как же у него там все крепится?» не давало покоя. Как не давало покоя многое другое, от чего как раз и хотелось увести мысли в сторону.

Не я один мечтал об этом. Руслан водрузил клинок на приспособленное для него место и приспустил куртку.

— Видишь? — Он повернулся спиной.

Кукри в пластиковых ножнах размещался вдоль позвоночника острием под воротник. Осанку, как я понимал, требовалось держать предельно правильно, чуть сгорбишься — получишь на загривке привлекающий внимание холмик.

Для лучшего обзора Руслан приподнял куртку и снизу: для удобного выхвата правой рукой нож заканчивался в районе пояса хорошо зафиксированной рукояткой. Надавив пальцем на защелку, рыжий ножеман изъял клинок из ножен.

— Понятно? — Прокрученная в руках холодная сталь вновь вернулась под занавес куртки

— Угу.

По-мальчишески захотелось заиметь такой же, с такими же волшебными замаскированными ножнами, чтоб вот так же вынякивать его из шидрюких одежд на восхищенную потребу глазливо-выпученному зашебуршившемуся люду…

Видимо, мыслительный поток не удержался в узде приличий.

— Не обижайся, — сказал Руслан, — но сколько ношу это чудо с собой — не могу нарадоваться на реакцию окружающих. Стоит достать ненароком, и сразу уважительные взоры мужчин — да, мол, вот это вещь…

Он покосился на меня: правильно ли пойму?

Я развил идею в оставшуюся за бортом вторую сторону:

— А подвыпившие дамочки, наверное, уже при одном виде клинка начинают повизгивать и возбужденно приподнимать бровки: «Какой красавец! У тебя такой же?..»

Руслан поперхнулся, взор прыгнул на супругу. Та с деланным равнодушием отвернулась. От него.

Кажется, я заработал в ее глазах дополнительное очко в свою пользу.

Света. Страстная. Красивая. Чужая. Такая далекая, но такая вынужденно близкая. Совершенно мне ненужная, но упорно соблазняемая. Чудовищная жертва обстоятельств, чудесная награда победителю.

Озноб в мыслях. Туман в глазах. Дрожь в коленях. Затягивающая трясина олицетворенной чувственности…

…И неумолчные колокола в голове, в которой почему-то стерильно, как в операционной, и только скальпель по темечку: вжик-вжик, вжик-вжик — рассекая картину мира на кусочки, что складываются по-новому в немыслимую мозаику. И волнительный трепет. И нерастраченный жар в груди, который поднимает, как пушинку, и носит по воздуху, бьет корпусом об обступающие облака, ударяет о крепкие тела туч, словно отданный в распоряжение вихрям аэростат с чудесной внутренней горелкой…

Жизнь не всегда прекрасна, тем и интересна. Огонь давно полыхал, но подбирающийся пробирающий холод крепчал, намекая, что на этом не остановится. То есть, ночь обещала стать не по календарю морозной. Свете, закутанной ниже пояса в мою куртку, Руслан накинул на плечи ветровку, а сам вновь пошел биться с деревьями. Я носил готовые дрова к костру. Вымазанные как черти, мы косились друг друга, но никто ничего не говорил. Наверное, правильно.

— Хорошо бы горячего чаю перед сном… — в конце концов, риторически вырвалось у ежившейся девушки.

Перед сном…

Ночь властвовала над миром. Мы были частью этого мира — темного, дикого, по ночному промозглого. Что ночь придется провести здесь, ни у кого сомнений не вызывало. Сомнения возникали в отношении «как». Это «как» было мучительно разнопланово. Один из смыслов — где.

Пляжные варианты не пройдут, погодка подкачала. Лучшим способом ночевки в полевых условиях была палатка, но ее не было. Костерчик потрескивал, жара едва хватало, чтобы греть лицо и выставленные ладони, но никак не тела в промокших вещах. Шевелившиеся великанские тени навевали жуть. Рядом, зовя в неведомое, лунной дорожкой блестела речка. Хотелось сбросить одежду, искупаться и, пока одежда высыхает, долго отогреваться у огня, который распалить до небес, чтоб прожаривал до печенок.

Хорошая мысль. Для другой компании в другое время.

Как оказалось, на данную тему думал не только я.

— Нужно смыть грязь, обработать раны. — Света поднялась и повернулась ко мне. Бездонные глазищи, черные во тьме, забыли, как мигать. Мои, кажется, тоже. Судорожно сглотнув, она строго продолжила. — Ты несся через такой бурелом. Раны, ссадины? Покажи, я разбираюсь.

— Все нормально, — успокоил я.

— Стесняешься? — предположила она.

Руслан фыркнул.

— А у тебя? — Она повернулась к мужу.

— Тем более.

Оставшийся без ветровки, он зябко повел плечами. Не поднимаемая вслух проблема ночевки в тепле заботила всех.

— Я сделаю нодью, — объявил Руслан.

Будто это кому-то что-то сказало. А он, стервец, увидев недоумение слушателей, объяснять не стал, только хитро усмехнулся, кинув заинтриговавшее «увидите».

Вскоре «меч» застучал, выполняя привычную работу — именно ту, для которой создан. Срубленный ствол сухостоя был разделан на два отдельных бревна метра по два, в прорезанном вдоль одного желобе равномерно расположились вынутые из костра угольки. Когда они разгорелись, прямо на них сверху было водружено второе бревно.

Парня чуть не придавило поехавшим вбок стволом, я вовремя подставил руки и больше не убирал. Руслан поблагодарил взглядом, но весь его вид говорил, что это лишь случайность, и что легко справился бы сам. Укрепляя бревна распорками, чтобы не разъехались, он ахнул:

— Ты чего творишь?!