Жена в награду - Сара Брофи

– Нет, – прошептала она, и он крепко прижал ее к себе.

– И не надо. Хватит того, что это так, – надменно сказал он, горячо дыша ей в шею. Рука скользнула по ее спине и остановилась на ямочке под позвоночником. Она не сопротивлялась, она знала, что не может дать ему утешения, только боль.

Он справился с расстройством и злостью и сказал:

– Давай спать.

– Ты опять становишься диктатором, – слабо улыбнулась она.

– Что ж, если ты не говоришь мне имя невидимого демона, я могу защищать тебя от того, что вижу. У тебя был утомительный день, и тебе нужно отдохнуть.

– Как скажет мой господин, – кротко сказала она. Он хрюкнул и закрыл глаза. Через секунду Роберт уже спал.

Она потерлась щекой о его голову. Почему она ему ничего не сказала? Жестокие жизненные уроки научили ее никому не доверять. И все-таки она не могла избавиться от счастливого трепета, возникшего после заявления, что он всегда будет ее защищать. Если он говорит правду, то она никогда больше не останется беззащитной в своей темноте.

Странно, но она верит его обещанию.

И страшно похоже на то, что он ей тоже доверяет.

Заслышав стук копыт Даггера по утоптанной земле, люди высыпали во двор, и Роберт поморщился.

– Вот тебе и прокрались домой до рассвета, – пробормотал он на ухо Имоджин.

Она беспечно улыбнулась. В его руках она не боялась шума толпы.

– Кто же крадется верхом на лошади?

Роберт засмеялся:

– Когда надо покрыть расстояние в несколько миль, лучше уж неудачно прокрасться на лошади, чем топать пешком.

– Аминь! – пылко заключила Имоджин, и он опять засмеялся и соскользнул со спины Даггера.

Строго взглянув на толпу, посмевшую комментировать это событие, Роберт подхватил Имоджин за талию и спустил на землю. Его кольнул знакомый серебряный кинжал желания, и он с обреченным вздохом отступил от нее.

– Готова встретиться с полчищем, малышка? – тихо спросил он, она глубоко вздохнула и кивнула. Роберт ободряюще сжал ее плечо, придвинулся поближе, обратил лицо к толпе и слегка сдвинул брови, когда вперед выступил Гарет.

– Мы как раз спорили, кому достанется имение, если вас обоих съели волки, – широко улыбаясь, сказал Гарет; в нем не было вчерашнего напряжения, хотя, когда он хлопнул Роберта по спине, толчок был слишком сильным, чтобы считаться дружеским. – Так где же вы пропадали?

Роберт самодовольно улыбнулся.

– В башне.

Гарет изумился.

– Как, в непроницаемой башне, над которой вчера потешался весь гарнизон?

– Не такая уж она непроницаемая, – бесстрастно сказала Имоджин.

Гарет озадаченно посмотрел на нее и пожал плечами.

– Это не имеет значения, раз вы уже дома.

Дома? Роберт оглядел пестрый сброд во дворе, где смешались рыцари и жители, и почувствовал, что потерянная часть головоломки улеглась на место. Дома.

В этой мысли было нежданное удовлетворение, но довольство очень скоро сменилось испугом: он заметил, что все его рыцари даже не взглянули на него, нет, они разглядывали хозяйку имения, которую увидели в первый раз.

Роберта охватила свирепая ревность, он сжал кулаки, подавляя желание схватить Имоджин, увезти и забаррикадироваться вместе с ней в башне.

– Леди Имоджин устала, – жестко сказал он и поспешно стал выбираться из толпы, боясь сделать что-нибудь такое, что смутит обоих. У нее был испуганный вид – ничего, позже он ей объяснит, если найдет слова для объяснения бурлящих в нем эмоций. А сейчас важно увести ее от мужских взоров. Войдя в спальню, он с грохотом захлопнул дверь и привалился к ней спиной. Конечно, теперь придется иметь дело с разгневанной женой, и он не удивился, услышав возмущенный голос:

– Что все это значит?

Он подошел к камину и стал ворошить угли, радуясь, что она не видит самодовольной улыбки на его лице.

– Не понимаю, о чем ты говоришь, – пробормотал он.

– Я говорю о том, что ты ринулся в эту комнату, как будто за тобой гналась свора собак, – сквозь зубы сказала она. – Я говорю о своей несуществующей усталости, о твоем внезапном порыве скрыть меня от глаз людских. – Роберт с удивлением услышал муку в ее голосе. – Если ты меня стыдишься, ради Бога, так и скажи. Я могу скрыться, я к этому привыкла и могу это принять, если так надо. Но ты не должен в одну минуту быть добрым и понимающим, а в следующую – грубым и резким, из-за того что не можешь вынести, что люди видят твою слепую… жену.

Роберт застонал, кинулся к ней, подхватил на руки и прижал к сердцу.

– Имоджин, все было не так! Я могу объяснить…

– Попробуй, – сказала она с вызовом, хоть и приглушенным голосом, потому что голова упиралась ему в грудь.

Он вздохнул, потерся подбородком о ее волосы, вдыхая их аромат.

– Мужчины на тебя смотрели, было видно, что ты им нравишься. – Роберт закатил глаза. Неубедительное объяснение. Сказанное вслух, оно показалось еще хуже, он почувствовал отвращение к себе.

Он ждал взрыва, которого заслуживало подобное ослиное заявление, и, когда ничего не случилось, рискнул посмотреть на нее. Если бы его все еще не сжигала ревность, он бы засмеялся при виде недоумения на лице Имоджин.

– Ты ревновал?

– Может быть, – буркнул он.

Ее глаза широко раскрылись, на лице появилась улыбка. Улыбка перешла в смех, Имоджин хохотала, держась за бока.

– Неужели правда? Не можешь же ты ревновать! Твои мужчины смотрели наледи Калеку! – Ее охватил еще один приступ смеха.

– Имоджин… – предупредил Роберт.

– Извини, извини. – Она умоляюще вскинула руку. – Я забыла, что не должна так говорить, но признайся, ведь это смешно – ревновать леди Ка… меня.

– Ты могла бы заметить, что мне не смешно, – сквозь зубы сказал он.

– Да. – Она старалась взять себя в руки, но ей не удавалось. – Но пойми, что я нахожу это забавным. Кто бы мог подумать, что ты будешь ревновать? – Секунду она продержалась, но потом опять разразилась злым смехом.

Роберт грубо прижал ее к себе и заглушил смех поцелуем, толкнулся языком в восхитительно полные губки, и Имоджин сразу же открыла рот, впуская Роберта, а он постарался оставить несмываемую печать жара своего дыхания.

Развлечение превратилось в желание, Роберт потащил ее к кровати, Имоджин на ходу снимала с него одежду. Они упали поверх покрывала, задыхаясь, Роберт поднял голову и посмотрел в раскрасневшееся лицо Имоджин. Он поймал ее в паутину желания, но ему было этого мало, он хотел, чтобы в пылу страсти для нее перестал существовать весь мир.