Жена в награду - Сара Брофи

Казалось, она хотела что-то сказать, но тут по залу опять прокатился шорох, Роберт оторвал глаза от Имоджин и нахмурился, увидев, что возле помоста стоит Гарет и довольно ухмыляется.

Черт бы его побрал! Когда они останутся наедине… Роберт оборвал себя и вздохнул. Кажется, не удалась его попытка волшебным образом излечиться от ревности.

– Сэр Гарет, – официальным тоном произнес Роберт, не желая его поощрять.

Но Имоджин не разделяла его сдержанность. Услышав имя Гарета, она пришла в восторг.

– Гарет, вы здесь?

Ее радость раздражающе подействовала на Роберта.

– Миледи, где вы, там всегда буду я, чтобы сияние вашей улыбки поддерживало во мне жизнь.

Лесть была такой чрезмерной, что Роберт улыбнулся. Слегка. Чтобы Гарет не думал, что он одобряет его возмутительное поведение.

Имоджин подняла брови.

– Все еще флиртуете, сэр рыцарь?

– Все еще! – тихо прорычал Роберт, но его никто не услышал за звучным ответом Гарета:

– Только с вами, миледи.

Ее звонкий смех разлетелся по залу.

– Почему мне никогда не удается сказать последнее слово, сэр рыцарь? Может, галантнее было бы уступить мне эту честь?

Гарет на секунду замер, потом громко вздохнул.

– Простите, миледи, я пытался, но даже ради вас я не могу держать рот закрытым.

– Неудивительно, – едко сказал Роберт, но Гарет только усмехнулся.

– Леди Имоджин, как бы ни грел меня свет вашего присутствия, я, кажется, нервирую вашего мужа, так что вопреки своей натуре сразу перейду к цели. – Он картинно опустился на одно колено и вынул из-за спины большой букет. – До меня дошел слух о том, что вы почтите нас своим присутствием, и я подумал, что в ответ на ваш дар я обязан преподнести этот маленький… – Роберт громко фыркнул, – букет.

Гарет осторожно положил букет ей на колени и склонился к руке.

Разглядев букет, Роберт вскинул брови.

– Гарет, почему ты подарил моей жене букет листьев?

– Потому, Роберт, что я, конечно, хорош, но не настолько, даже я не могу сделать цветы из снега. К тому же я подумал, что Имоджин больше понравятся душистые травы, чем безвкусно пестрые цветы.

Имоджин дрожащей рукой потрогала букет, осторожно растерла в пальцах листок, и в воздухе поплыл яблочный запах… Она вдохнула его и осторожно положила букет на стол. При свечах было видно, что ее щеки влажно блестят.

– Помоги мне встать, – прошептала она Роберту, и он мигом подчинился, как и все, потрясенный силой ее чувств.

– Спасибо, сэр Гарет. Вы правы, дар прекрасный, я даже не знаю, как вас достойно отблагодарить. – Она сказала это со всей возможной официальностью, но вдруг наклонилась и запечатлела у него на щеке поцелуй.

Роберту было не до ревности. Бросив взгляд на зал, он понял, что для тревоги есть причина поважнее. Восхищение в глазах людей сменилось благоговением. Вид леди, глубоко потрясенной таким простым подарком, проложил путь от многолетней жестокости к глубоко запрятанной нежности – рыцари и не догадывались, что она у них есть. Роберт чуть не застонал. Тридцать закаленных воинов – с ними он умел обращаться. Тридцать влюбленных мужчин, однако, могут представлять проблему.

Роберт попал в беду.

Ему на глаза попался улыбающийся Гарет. Роберт свирепо уставился на него, а Гарет подмигнул, встал с колена и прошептал ему на ухо:

– Когда тридцать мужчин ради ее безопасности готовы убить собственную мать, ты можешь быть уверен, что никто никогда не причинит ей вреда.

Роберт стрельнул взглядом в зал и поморщился.

– Беда грозит мне. Они меня растопчут своими сапогами, кинувшись на ее защиту.

Гарет пожал плечами.

– Будешь ходить на цыпочках.

Роберт вздохнул и взял кубок с медовым напитком.

Единственным человеком, не понимавшим, что вокруг происходит, была Имоджин. Не сознавая, какой произвела фурор, она спокойно вернулась к обеду, время от времени протягивая руку, чтобы потрогать букет.

Роберт невольно улыбнулся. Может, дела пошли не так, как он планировал, но женатая жизнь начала ему нравиться.

И его это очень даже устраивает!

Смех Имоджин привлек Роберта к окну. Двор внизу купался в солнечных лучах, снег почти весь растаял, но Роберта согрела не радость от наступления весны, нет, улыбку вызвал смех Имоджин, доносящийся с той части двора, которую Роберт отвел для тренировок.

Он выделил это место, как только начали приезжать его люди, и теперь большую часть дня оттуда доносился звон металла о металл, однако сейчас слышались рокот голосов и смех. Значит, опять Имоджин отвлекает их от серьезного дела. Ей это нетрудно.

Стоило ей появиться в дверях, как воины охотно откладывали оружие, радуясь возможности привлечь ее внимание. Так и сейчас. Роберт старался разглядеть ее в толпе под окном, но платье только иногда мелькало среди полуголых, бронзовых, пахнущих потом тел. И все равно у него было впечатление, что она заполнила собой весь двор.

Роберт тряхнул головой, дивясь глупости мужчин, но все равно улыбнулся. Да и как можно было винить их за то, что они попали к ней в плен, когда он первым добровольно стал ее жертвой? Ее растущие уверенность и восторг перед открывающимся миром были драгоценным камнем в тяжелой жизни воина, и Роберт не желал терять ни секунды такой жизни.

После многих лет сонного существования Имоджин старалась наверстать упущенное, кидалась в маленький мирок своего дома, и подчас даже смотреть на этот ураган было утомительно. Все ей было интересно, и она без устали предавалась всему, что вызвало у нее интерес.

Роберт с нежностью смотрел, как она оживленно болтает с его людьми. Обычно леди не появляются на тренировочной площадке и даже не выказывают интереса к мужским занятиям, но когда леди – Имоджин, удержать ее в стороне невозможно.

Его леди не такая, как все.

Прислонясь к окну, Роберт увидел, как мужчины неохотно вернулись к работе, едва во двор вышел Гарет. Теперь Имоджин была видна Роберту во всей красе, а с ней и поникшая Мэри. Старуха с явным трудом приспосабливалась к возродившейся Имоджин.

Роберт был бы не прочь снять нагрузку с плеч Мэри, в сущности, он даже жаждал стать глазами Имоджин в том прекрасном мире, который она для себя открывала, но не делал этого. Разум неумолимо подсказывал, что так он отдаст ей всю душу без остатка, а гордость требовала не отдаваться до конца, пока он не будет уверен, что Имоджин полностью принадлежит ему.

Это было похоже на поиск изъяна в раю.

Каждый раз, находясь рядом с ней, он чувствовал, что она скрывает мрачную правду, стоящую между ними непреодолимой стеной. Роберт хмуро глядел, как Имоджин и Мэри скрываются за стеной огорода.