Любовь в никогдабре - Ольга Белозубова

— Несчастный человек — это ты, раз всё меришь только деньгами!

Я проорала это так громко, что с ветки стоящего рядом дерева с громким карканьем сорвались вороны.

Алексей проводил их взглядом и, не повышая тона, сказал:

— Валерия, хочешь ты того или нет, миром правят деньги.

— Еще скажи, что деньги и инниферы!

— И инниферы, — снова спокойно подтвердил он. — Когда нам это интересно.

«Боже, вот же гадкий сноб! Как можно быть таким твердолобым и так спокойно рассуждать о таких вещах! Идешь на рекорд, Пиджачок, мысленно уже подзатыльников пятьдесят получил от меня, еще чуть-чуть, и получишь в реале!»

Я поняла, что разговор предстоит нелегкий, поэтому решила присесть на лавочку, стоявшую неподалеку, и пошла в ее направлении. Алексей нехотя поплелся следом, но сесть не решился, лишь окинул ее взглядом.

«Ну да, лавочка явно многое повидала на своем веку, старенькая, но хуже от этого не стала! — мысленно кипятилась я. — Надо же, боится свои штанишки испачкать в пыли? Они ж всё равно серые, ничего не видно будет! Сноб и есть сноб!»

— А почему ленивой бабу Дашу обозвал? — устало потерла лоб я, понизив тон.

Алексей явно не ожидал от меня такого вопроса, посмотрел на меня сверху вниз, помолчал несколько секунд, но всё же снизошел до объяснения:

— Очевидно же. Только ленивый человек может быть бедным, значит, и уважать его не за что. Разве за лень уважают?

Я открыла рот, да так и замерла. Дельные мысли, как назло, разбежались. Вот как объяснить этому болвану, что он не прав?

— Пидж… — «Чуть не прокололась!» — Алексей… Можно ли назвать ленивым человека, который работает на двух работах, чтобы прокормить семью? Может, ленивой можно назвать мать троих детей, которая в одиночку их воспитывает и хватается за все возможные подработки? Или человека, который по состоянию здоровья просто не может устроиться на высокооплачиваемую работу? Да, все они не получают сумм с шестью нулями, да даже с пятью, но это не делает их ленивыми или не заслуживающими уважения!

Иннифер вздохнул.

— Ладно, я не буду с тобой спорить, Валерия. Но скажи мне, разве эти люди счастливы? — И торжествующе улыбнулся так, как будто прижал меня к стенке, как будто выиграл.

— А что для тебя счастье, Алексей? Нули на банковских счетах? — покосилась на него я.

Весь его скептический настрой говорил о том, что именно так он, скорее всего, и считает.

— А что для тебя значит счастье? — вернул он мне мой вопрос.

— Много чего. Оно в мелочах, которые мы часто не замечаем, — улыбнулась я. — Слышишь, неподалеку речка журчит?

— Слышу, — кивнул Пиджачок, явно не понимая, куда я клоню.

— Так вот, я счастлива, что могу слышать это журчание. А еще я счастлива, когда обнимаю родных и близких мне людей. Когда просыпаюсь и слышу птичьи трели за окном. Когда выезжаю на природу и не могу надышаться свежим воздухом!

Алексей смотрел на меня как на умалишенную, но я продолжала:

— Когда стою на краю отвесной скалы, смотрю на море, вдыхаю его аромат, слышу шум его волн и чувствую искренний восторг. Меня впечатляет сила морей и океанов. Знаешь, мне кажется, ты испытываешь нечто сродни этому, когда летаешь…

И тут в глазах Пиджачка промелькнуло понимание.

— Да, полеты мне всегда нравились, ты права.

— А разве это не счастье, — добавила я, — когда лежа на диване в обнимку с любимым смотришь фильмы? Когда гуляешь с ним за руку по парку, ешь мороженое, обсуждаешь что-нибудь? Разве для этого нужен миллион, второй, третий?

— А разве миллион помешает? — не сдавался иннифер.

— Нет, но и не поможет!

И тут Пиджачок расправил плечи, словно хотел стать выше и больше, и заявил:

— Так ли уж не поможет? Что-то ты не отказалась от денег, которые я предложил!

— Но я же не для себя их просила, а для родителей…

— То есть как это для родителей? — явно опешил Алексей. — Ты… Ты и правда слегка того… А может, и не слегка! Какой человек в здравом уме станет посторонним людям такие деньги отдавать?!

— Перестань немедленно! Они мои родители! — подскочила я с лавочки.

— Но ведь неродные! К тому же взяли тебя ради денег! — словно пытался вразумить меня иннифер.

— Для меня они роднее некуда. И я предлагаю эту тему закрыть раз и навсегда! Если ты еще хоть раз попробуешь сказать что-то о маме и папе, не стану помогать тебе с Заумью. Ищи сам, инициируйся сам. Понял? — затрясла я кулаками в воздухе.

Пиджачок, похоже, понял, что перегнул палку, и в молчаливом жесте поднял ладони, словно говоря: «Сдаюсь!»

— Знаешь, Алексей, — добавила я, — нами всегда движет либо любовь, либо ее нехватка.

— В смысле? — оторопел иннифер.

— В прямом. И мне жаль, что второе — как раз твой случай. Ты тут посиди пока, а я пойду к бабе Даше. Извиниться хочу.

Я пошла вперед, но шагов через десять не удержалась и оглянулась: Алексей сидел на лавочке, устремив взгляд вдаль, и явно о чем-то думал.

«Вот и правильно, вот и подумай о своем поведении, господин хороший! Из принципа только завтра ему скажу, что книга-то, скорее всего, в библиотеке. Где ей еще быть? Тоже мне, Шерлок Холмс пернатый! Искал-искал и ничего не нашел, а я сразу догадалась, где искать! Кто молодец? Я молодец!»

Алексей

«Нами всегда движет либо любовь, либо ее нехватка…» — эта фраза сверлила мой мозг без остановки. Даже на убогую лавчонку сесть пришлось, настолько слова Валерии меня оглушили.

Сдалась ей эта любовь! Меня всегда смешила людская поговорка: с милым рай и в шалаше. Ну да, ну да, посмотрел бы я на этих влюбленных, если бы они и правда оказались в этом самом шалаше. Без еды, одежды, средств к существованию, медикаментов… Подозреваю, что рай превратился бы в ад буквально через неделю. Хотя какую неделю, даю дней пять — не больше! Впрочем, житье в таком шалаше уже само по себе ад, куда уж больше.

Куча преступлений совершаются, опять же, на почве любви. Я заскрежетал зубами, так захотелось взять Валерию за шкирку и как котенка носом потыкать в статистику убийств на почве любви, ревности и прочих «возвышенных» чувств.

«Но я же не для себя их просила, а для родителей…» — очередная фраза пробилась в сознание. Прямо какой-то парад мыслей в голове!

Я встал и начал ходить взад и вперед. Это что же получается? Она не настолько меркантильна, как я о ней думал? Дура, да, раз добровольно отдала эти деньги чужим людям, но не из тех девушек, что преданно смотрят в глаза и заискивают, как только понимают, что ты богат?

Вот это поворот… Впрочем, это может быть всего лишь попытка запудрить мне мозг. Знаем, плавали. Нет уж, со мной такой фокус ей провернуть не удастся, пусть дурит тех, кто сам обманываться рад.