Я балдею от его ямочек - Юлия Комольцева

– Теперь. После тренировки останутся те, у кого пропали деньги. А сейчас работать. Карина с Линой на третий корт. Егор с Федей на второй.

Лина сумрачно напомнила, что Егор еще не приехал.

– Ну, тогда с Мишей. Мик на стенку, – добавил тренер.

Она боялась посмотреть на него. Он молча вышел, поигрывая ракеткой. Свистел, запихивая ее в рюкзак.

– Ты что? – Спросила Лина.

– Ничего.

– Тебя на стенку отправили.

– Я не бандероль. Успокойся. Все будет нормально.

Он внезапно резко развернулся, чуть не сбив ее с ног.

– Пока.

Лина не успела отойти. Задев ее плечом, Мик направился к выходу. Она кинулась следом.

– Мик!

Он снова рывком развернулся, пошел обратно. Встал вплотную. Лина успела подумать, что он вырос за пару месяцев. Или всегда был выше, а она просто не замечала?

Она многого не замечала.

Короткая улыбка осветила лицо. Мелькнула ямочка.

– Пока, – повторил Мик, – солесито…

И побежал прочь, да так быстро, что рюкзак конвульсивно забился на спине.

Вздыхая, Лина потащилась на корт.

Солесито? И что он хотел этим сказать? «Эх ты, предательница? Как ты могла поверить, хоть на мгновение вообразить, что я способен на такое?!»

Она не поверила, нет! Это было минутное заблуждение, и только. Но, вероятно, Мик уловил его.

Солесито… «Прощай?»

Успокоиться. Все наладится. Естественно, ему обидно. Но он вернется.

Она надеялась на это.

Он сказал: солесито. Это значит: до встречи! Она будет верить, что так. Никакой другой перевод ее не устраивает.

Палыч разберется во всем, Мик остынет, Егор приедет, – и все войдет в норму.

Лина думала об этом как-то лениво, и по корту двигалась тоже через силу. Когда тренер, освободившись, вышел к ребятам, ей влетело больше остальных.

– Как черепаха! Проснись же, давай, играй! Что с ногами? А плечи? Разверни, ну!

Не получалось. Ни думать. Ни играть. Неужели, он не понимает?

Едва волоча ноги, Лина обошла корт и замерла сбоку от тренера. Он спросил, в чем дело. Она присела на корточки.

– Дмитрий Палыч…. Не могу.

– Чего ты не можешь? – Зарычал он, отвернувшись от нее. – Вставай, работай.

Слезы вновь навернулись на глаза. Она уже плакала сегодня. Хватит!

– У тебя турнир в понедельник! Что за капризы? Ноги болят? Руки?

– Сердце, – себе под нос сказала Лина.

Палыч не унимался. Он подошел поближе и сбавил тон, так чтобы не слышали остальные. Все проблемы за полем, повторял он. Ты большая девочка, у тебя турнир, все остальное – потом.

Как-то так.

Лина не вслушивалась, но кивала.

– Что ты как робот, головой мотаешь? – Устало спросил Палыч. – Думаешь, я не понимаю? Тоже молодым был. Зубы сцепила, обо всем забыла, поплачешь ночью в подушку. Или хочешь еще добавить поводов для слез? Ну, вылетишь с таким настроением в первом круге, хорошо будет?

– Да поняла я…

– Умница. Я всегда говорил, что ты умница! Иди-ка, что покажу…

Палыч кивнул на ту сторону. Лина встала через сетку напротив него. Привычно согнула ноги в стойке. Она знала это выражение лица у тренера. Как у пацана, что лезет на самую верхушку платана под одобрительное улюлюканье таких же балбесов.

В таком настроении Палыч играл с кем-то из ребят, по гейму – левой рукой, хотя был правшой. Или отбивая мячи через ногу. Подпрыгивал, как молодой. Выигрывал почти всегда. Словом, развлекался.

Сейчас придумал покруче. Лина даже не сразу сообразила, как он держит ракетку. Палыч попадал по мячу ободом! И вколачивал, – она еле доставала.

Засмеялись оба одновременно. Остальные издалека присвистывали, качали головами.

– Не фига себе!

– А можно мы тоже?

– А вы нам так еще не показывали!

Палыч, как маленький, подкидывал мячик, поворачивая вверх-вниз ракетку. Пек пирожки – так это называлось. Не глядя, разумеется. Смотрел он на ребят. Довольно сказал:

– Ну вроде не забыл. Могу еще кое-что!

– Кое-что! Скажите! Вон как ей забивали!

Лина чувствовала, как расползается улыбка до ушей. Она поняла все, что хотел сказать тренер. И даже чуточку больше…

– Иди с Кариной одиночку играй.

Вот! Теперь Карину ей подсовывает, как красную тряпку быку. Лина усмехнулась и тихо, только чтобы Палыч слышал, спросила:

– Как вы, ободом?

Он сузил глаза.

– Не бери на себя слишком много. Рассчитывай силы.

– Да я пошутила.

– А я нет! – Улыбкой он смягчил тон.

Ладно, подумала Лина, ладно.

Уделает она Карину под ноль. Может, правда, легче станет?!

Весенние сумерки ровно выкрасили небо в ультрамарин. Лина стояла у окна сжав мобильный, словно гранату. Егор возвращался. Его сотовый уже в зоне доступа.

И летело сквозь пространство то, о чем трудно говорить глаза в глаза:

«Я соскучился!»

«Ты ждешь меня?»

«Небо сейчас как твои глаза…»

«Выйдешь на пару минут?»

Прочитав последнее, Лина удивленно и обрадовано метнулась к двери, в чем была. В ночнушке.

Вернулась, схватила шорты и майку, стала натягивать, да перепутала, куда и что. Бросила в сердцах. Кинулась к шкафу, вытащила платье какое-то наугад. Напялила сверху.

Мысли также метались. Он пересел в машину? Он угнал самолет, чтобы быстрее вернуться к ней?

Он летит на крыльях любви!

Дед заполошенно подскочил на своей раскладушке.

– Ты что?!

– Мне надо выйти, дедушка!

– На часы смотрела, бабушка?

– О! Ну… э…

– И платье задом наперед. И точно, бабушка!

– Блин! Дед, спасибо!

Лина бросилась за ширму, быстро переоделась. Схватила телефон, на бегу напечатала: «лечу!».

И впрямь, летела, как на крыльях.

У подъезда под фонарем стоял Мик.

Улыбка его была такой широкой, что ямка на щеке скрывала синяк.

– Ты? – Вытаращила Лина глаза. – А… Как ты меня нашел?

Ямка пропала. Фингал переливался нежно-лимонным цветом. Мик судорожно сглотнул и пробормотал что-то невпопад.