Принц Генри - Эмма Чейз

Мик – крупный парень размером с грузовик – приносит ему коричневый бумажный пакет, и взгляд холодных синих глаз Джеймса возвращается ко мне.

– После беседы с вашей прежней командой службы безопасности в прошлом году у меня была аудиенция у Ее Величества королевы, когда вас назначили наследником. Учитывая всю историю ваших побегов, я испросил ее разрешения обеспечивать вашу безопасность любыми доступными способами, включая этот.

Он залезает в пакет и выуживает оттуда детский поводок. Вы такой наверняка видели в парках развлечений на мелких спиногрызах. Там еще прикреплена придурковатая обезьянка, высовывающая голову из рюкзака, широко разинувшая рот, как будто собирается съесть несчастного ребенка, на которого нацепили этот поводок.

Джеймс улыбается.

– Королева Ленора дала свое дозволение.

Я подозревал, что бабуля стала меня недолюбливать, но теперь я в этом уверен.

– Если я буду вынужден, – предупреждает Джеймс, – я надену это на вас, а другой конец отдам старине Мику.

Мик выглядит не более радостным от такой гребаной перспективы, чем я сам.

– Мне бы не хотелось этого делать, но… – он пожимает плечами – больше пояснений и не требуется. – Поэтому в следующий раз, если вам захочется сбежать… вспомните про эту обезьянку, Ваша Светлость.

Он прячет отвратную штуку обратно в пакет, а я невольно задумываюсь, можно ли ее сжечь.

– Мы договорились, принц Генри? – спрашивает Джеймс.

Я уважаю человека, готового в лепешку расшибиться, только чтобы выполнить свою работу. Придурковатая обезьяна мне совершенно не нравится… но его подход я не могу не уважать.

Показываю ему знак «ОК».

– Договорились.

Сара

Съемочная группа телешоу будит нас до рассвета, стучит в двери, как сержанты по строевой подготовке, и все участники съемок даже не скрывают своего недовольства. Уж что-что ценит прекрасная половина аристократии, так это хороший сон, ведь красоты без сна не бывает. В прошлом персонал увольняли – а когда-то даже убивали – и за меньшее.

Я лично считаю, продюсер намеренно добивается, чтобы участницы были напряжены, угрюмы и рассержены, готовые чуть ли не наброситься друг на друга. В конце концов, драма продается так же хорошо, как и секс.

Нам велят побыстрее упаковать сумки для поездки куда-то с ночевкой. Только одна сумка на человека, что для участниц является настоящей проблемой. Нам не говорят, куда именно мы поедем, но велят привезти одежду, подходящую для вечеринки у бассейна. В столовой разложены слоеная выпечка и чай, но нам нужно есть на бегу и спешить в аэропорт.

В аэропорту нас проводят в большой зал ожидания, отдельный от прочих, огражденный от публики. Все окна в задней стене выходят на взлетно-посадочную полосу для частных самолетов. Генри, одетый в белую рубашку на пуговицах и бежевые слаксы, выглядывает из окна, опираясь одной рукой на стекло; его широкая спина выделяется среди девушек. Кажется, он что-то пристально изучает.

Я подхожу к нему, выглядываю из-под его руки, чтобы посмотреть, что он видит. Сердце сжимается.

Это оказывается военный самолет. Четверо солдат в униформе выходят из воздушного судна. Двигаясь с идеально отработанной синхронностью, они выносят гроб, задрапированный золотисто-пурпурным флагом Весско, и кладут его на стол-каталку с серебристыми колесами.

Ошеломленно я наблюдаю, как они маршируют, по одному человеку с каждого угла, с почтением сопровождая останки к ожидающему их катафалку. Трое солдат остаются позади, а один из них проходит через двери и направляется в дальний конец зала ожидания, который сейчас занимаем мы.

Только теперь, повернув голову, я замечаю темноволосую женщину средних лет в мятом бежевом пальто; она держит за руку маленького мальчика лет десяти. Солдат склоняет голову, что-то тихо говорит и протягивает женщине манильский конверт.

Генри наблюдает за ними и в следующий миг направляется к ним. Я иду следом.

Солдат, сверкнув было глазами, замирает и отдает честь. Генри останавливается в паре метров, отдавая честь в ответ. Потом солдат низко кланяется, и Генри кивает ему. Солдат распрямляется, говорит женщине несколько последних слов и сообщает, что они будут ждать ее у машины.

Женщина смотрит вслед уходящему солдату, подносит к носу платок. Только тогда она замечает Генри… и узнает его.

– О, Ваше Высочество, – она кланяется, и мальчик рядом с ней повторяет ее движение. – Здравствуйте. Я не знала, что вы здесь.

– Это частная поездка, внезапная. Мисс..?

– Кэмпбелл. Миссис Марджери Кэмпбелл, – она гладит мальчика по волосам. – А это – Луис.

– Миссис Кэмпбелл. Здравствуй, Луис.

– Здравствуйте, принц Генри, – без улыбки отвечает мальчик.

– Позвольте принести соболезнования.

Миссис Кэмпбелл промокает глаза платком.

– Благодарю, – она нежно смотрит в окно, на гроб. – Это мой старший, Чарли.

– Чарли Кэмпбелл, – Генри произносит это имя так, словно отдает последние почести памяти погибшего.

– Да. Капитан отряда Чарли рассказал, что на них напали. Это была засада. И Чарли проявил невероятную храбрость… бросился под выстрелы, дав время остальным юношам укрыться.

– Это – настоящий героизм, и уверен, те юноши никогда не забудут, – говорит Генри.

Миссис Кэмпбелл кивает.

– Он всегда был хорошим парнем. Защищал других. А теперь он на небесах, приглядывает за всеми нами.

Я наклоняюсь к Луису.

– Уверена, Чарли был счастлив, что у него такой младший брат.

Мальчик шмыгает носом и кивает.

– Он научил меня рыбачить нахлыстом. Я практиковался, и теперь у меня и правда неплохо получается.

Киваю, едва в силах удержать слезы.

– Теперь каждый раз, когда ты пойдешь рыбачить, будешь вспоминать брата. Он всегда будет рядом.

Луис снова кивает.

Генри достает из кармана бумажник и передает миссис Кэмпбелл свою визитку.

– Если я что-то могу для вас сделать – все, что угодно, – обязательно позвоните мне в офис. Пожалуйста.

Она берет визитку, улыбаясь, хотя глаза ее все еще полны слез.

– Обязательно. Благодарю вас, – она задумчиво смотрит на Генри. – Вы выросли таким чудесным молодым человеком, принц Генри. Принцесса Калиста очень бы вами гордилась.

Генри опускает взгляд.

– Я надеюсь.

Его голос тихий, хриплый.

– О, я в этом просто уверена. Мы, мамы, знаем такие вещи. Она бы гордилась вами так же, как я… – ее голос дрожит, когда она переводит взгляд на гроб, укрытый знаменем, и печаль искажает ее лицо. – Ох, мой мальчик… бедный мой милый Чарли…