Договор на счастье - Софья Беккет

— Да! Я не терплю конкурентов. И ласкать тебя… взглядом будет только твой Макс, согласна? — не успеваю заметить, как рука Виленского падает мне на коленку и также быстро возвращается обратно перед манёвром на крутом повороте. Максим вырывается вперёд, оставляя друга позади. А до меня доходит, что он обещает избегать на работе горячих взглядов в мою сторону.

— Боюсь, тут без вариантов, — выдыхаю, соглашаясь.

Сколько мы проехали кругов, не считала. В голове мелькала только одна мысль — скорее выйти из машины. Гонки определённо не моё. Я не боялась скорости, когда просто ехала с кем-то в машине. Но здесь мне было страшно, несмотря на доверие к водителю. Как итог, мы финишировали первыми.

— Никогда не говорил о себе в третьем лице. Забавно выходит, — резюмирует Макс наш предыдущий диалог. — Вы дурно на меня влияете, Валерия Игоревна!

— Не правда! Я оказываю только самое положительное влияние, господин директор.

Опомниться, как и покинуть гоночный «болид», я не успеваю. Новый заезд, снова. Противники сосредоточены друг на друге. Между нами больше никаких разговоров, мне их совсем не хочется. Часто закрываю глаза, пальцы впиваются в сидение. Кажется, я даже не дышу. Все пять заездов. Максим выигрывает только два из них, но всё равно доволен результатом. А я готова целовать землю, покидая пыточную, но внешне это не показываю.

Попрощавшись с Николаем, возвращаемся к машине Виленского. Уже хочется вернуться домой, ведь насыщенный день даёт о себе знать, меня клонит в сон. Смотрю на время в телефоне. Остался ещё один час. Совсем чуть-чуть. Максим останавливает меня у машины, взяв за руку и повернув к себе.

— Лер, я же выиграл, верно? Твоё слово в силе? — мне можно было не смотреть ему в глаза, я чувствовала его беспокойство. Словно добегая до финиша, боишься оступиться и всё потерять. Как угасающая надежда. Одна секунда и либо она оживёт, либо исчезнет безвозвратно.

— Макс, у меня есть последнее желание — хочу пахлаву… настоящую, не из магазина.

Зачем цепляюсь за последний час? Итак понятно, он готов и может многое. А попросить заведомо невозможное, как достать звезду с неба, мне не позволит совесть. Да, она у меня есть, и тоже знает, что я уже проиграла.

Пару секунд заминки и мужские пальцы набирают чей-то номер. Карие глаза не отводят от меня взгляд. Пытается понять что задумала. Напрасно. Я сама не понимаю что к чему.

— Вить, добрый вечер! Не помешал? Помнишь, ты говорил, что твоя бывшая жена любит пахлаву. И ты заказывал специально для неё домашнего приготовления, — вот так сюрприз! Интересно, у него есть связи на все случаи жизни или это простое совпадение? — Да, нужен его номер.

— Так не честно! — возразила я, когда он закончил разговор по телефону. — Ты должен найти сам.

— В условиях, как я буду добиваться результата, такого не было. Я не могу отказаться, а всё остальное на моё усмотрение, дорогая.

Не то, чтобы я была большим любителем этой сладости, но это первое, что пришло мне в голову. В условиях большого города найти восточную домашнюю выпечку за ограниченное время было нереальным. Это не до магазина добежать. Гораздо сложнее. Но только не для господина Виленского.

Сегодня он действовал как Цезарь: Пришёл. Увидел. Победил.

Вернее: Нашёл. Заказал. Доставил.

И без десяти минут десять Максим держал в руках коробочку с пахлавой, которую забрал после того, как мы довезли водителя до дома. Съев по одному кусочку, мы с боссом поехали в сторону моего жилища. Надо было признать, что Виленский выиграл, но сил на это не было. Возможно, завтра я стану храбрее. Но мужчина, припарковавшись около моего подъезда, впивается мне в губы.

— Сладкая, — прошептал мне Максим, отрываясь от поцелуя. Он не отстранился, прильнув лбом ко лбу, и продолжил удерживать мою голову в своих руках, зарывшись пальцами в волосы.

— Да, чудесная пахлава, — млея, ответила я.

— Вообще это был комплимент тебе, ну да ладно.

Получив ещё несколько поцелуев, я выскользнула из машины и поспешила домой. В этот вечер я поняла, что по-настоящему счастлива. И этим я обязана настойчивому мужчине, внезапно ворвавшемуся в мою жизнь. Надеюсь, я не совершаю большую ошибку.

— Эй, соня, вставай! Цветы вянут, — снова раздаётся над ухом голос подруги, а я, всё ещё уткнувшись лицом в подушку, обнимаю одеяло.

— Хочешь — забирай себе, заодно в воду поставишь, — отвечаю Оле, не желая вставать.

— Конечно, заберу. Что в конверте?

— Не поверишь, договор, — смеюсь, вспоминая игривого Максима. Нет, в тот момент — это был не господин Виленский, уважаемый архитектор, владелец холдинга, успешный бизнесмен. Это был он настоящий. Человек, спрятанный там, где-то глубоко в душе, под толстой коркой брони, выросшей за многие годы. Наверно, таким его видят только близкие. Таким он был в юности. И что-то заставило его выйти наружу вчера.

— Тебе спокойно не живётся? Опять работу домой тащишь? Трудоголик, блин, — возмущается Оля, следуя в сторону выхода из комнаты. Но остановившись у двери, оборачивается. — Пойдём завтракать, раз твой курьер нас всё равно разбудил.

На кухне Сашка уже уплетала за обе щеки пахлаву. Последнее время она предпочитала есть много сладкого. Тем самым успокаивая себя после ссоры с парнем.

— Извини, не удержалась! Очень вкусно, — промямлила Саша, пожимая плечами.

— Ничего, это всё равно я принесла для вас.

Воскресное утро повторило субботнее. С одним отличием. Вместо конверта с бумагами Дмитрий передал мне эклеры. Розы снова отдала Ольге, а с эклерами мы расправились вместе за чашечкой чая, гадая, что нам пришлёт Максим завтра.

Следующим утром меня ожидал не только Дмитрий с любимыми мной булочками с корицей и цветами от Виленского, но и машина, спешащая доставить меня на работу. Водитель с первой секунды знакомства был со мной дружелюбен, а после ситуации на скалодроме стал отстранённым. Это меня тяготило. Шанс принести извинения дала эта поездка. Поэтому, как только села в машину, и она тронулась, я завела разговор.

— Дмитрий, я хотела бы ещё раз перед вами извиниться. Было довольно самонадеянно с моей стороны думать, что я могу впервые самостоятельно сделать то, о чём только раз услышала и увидела. Подвела вас перед Максимом Викторовичем. Мне очень неудобно и я сожалею. Вас, правда, могут из-за меня уволить?

— Валерия Игоревна, я не держу на вас зла. Более того, мои слова были сказаны в порыве эмоций. Я тоже за вас испугался, как и Максим Викторович. И нет, он меня не уволит. Такими как я не разбрасываются. Если заметили, я немного больше,