Шляпа, полная неба - Терри Пратчетт

Голос у нее был резкий и не слишком приятный — именно такой, каким обычно отпускают саркастические замечания.

— Прости, Аннаграмма, — сказала ведьма по фамилии Бубен, надевая обгорелую шляпу и притопывая.

— Я хочу сказать, посмотри на себя. Ты же всех подводишь.

— Прости, Аннаграмма.

— Эмм, — сказала Петулия.

Все повернулись посмотреть на новоприбывших.

— Ты опоздала, Петулия Хрящик! — рявкнула Аннаграмма. — А это кто такая?

— Эмм, Аннаграмма, ты же сама попросила меня заглянуть к тетушке Вровень и привести новенькую, — принялась оправдываться Петулия, как будто она сделала что-то не так.

Аннаграмма встала. Она была по меньшей мере на голову выше Тиффани, а ее лицо, похоже, начали лепить с носа (слегка задранного) и потом уже приделали все остальное. Когда Аннаграмма смотрела на кого-нибудь, он остро ощущал, что уже отнял слишком много ее драгоценного времени.

— Так это она?

— Эмм, да, Аннаграмма.

— Ну что ж, новенькая, давай-ка мы на тебя поглядим, — сказала Аннаграмма.

Тиффани вышла вперед. И сама удивилась. Она ведь не собиралась выходить. Но у Аннаграммы был голос, которому невозможно было не подчиниться.

— Как тебя зовут?

— Тиффани Болен? — проговорила Тиффани и поняла, что произносит свое имя так, будто спрашивает разрешения носить его.

— Тиффани? Звучит забавно, — заявила высокая девица. — Меня зовут Аннаграмма Ястребей.

— Эмм, Аннаграмма работает на… — начала Петулия.

— Не «на», а «с», — резко поправила Аннаграмма, изучая Тиффани с головы до ног.

— Эмм, прости, работает с госпожой Уверткой, — проговорила Петулия. — Но она…

— Я собираюсь на будущий год закончить учебу, — сказала Аннаграмма. — По всем признакам, я постигаю премудрости ремесла феноменально быстро. Так ты — та девочка, что живет у тетушки Вровень, верно? Она, знаешь ли, странная. Три девочки до тебя очень недолго продержались. Жаловались, что никак не могут уследить, кто из тетушек кто.

— Ну да, ведь обе половины друг дружке Вровень, — хихикнула одна из ведьмочек.

— Эта игра слов и ребенку под силу, Люси Уорбек, — сказала Аннаграмма, не оглянувшись. — Не смешно. И не умно вдобавок.

Она снова сосредоточилась на Тиффани и стала рассматривать ее так же пристально, как матушка Болен изучала овцу, которую собиралась купить. Тиффани даже подумала, уж не попытается ли Аннаграмма заглянуть ей в рот и проверить, все ли зубы на месте.

— Говорят, на меловых почвах не может родиться ведьма, — сказала Аннаграмма.

Остальные девочки смотрели то на нее, то на Тиффани, и Тиффани подумала: «Ха! Так, говорите, у ведьм не бывает главных?» Но она была не в настроении наживать врагов.

— Наверное, все-таки может, — тихо возразила она.

Это был явно не тот ответ, которого ожидала Аннаграмма.

— Ты даже не оделась как подобает, — прошипела она.

— Извини.

— Эмм, Аннаграмма говорит, если хочешь, чтобы люди с тобой обращались как с ведьмой, надо выглядеть как ведьма, — вмешалась Петулия.

— Хмм, — протянула Аннаграмма, глядя на Тиффани так, словно та провалила простейший экзамен. Но потом снисходительно кивнула: — Ладно, всем надо с чего-то начинать.

Она отступила на шаг и обратилась к девочкам:

— Дамы, это Тиффани. Тиффани, Петулию ты уже знаешь. Она постоянно налетает на деревья.

Поплина Бубен — это та, у которой до сих пор тлеет шляпа, отчего она смахивает на дымовую трубу. Это Гертруда Утихни, это наша неподражаемо остроумная Люси Уорбек, это Гарриетта Жулинг с ее безнадежным косоглазием, а это Лулу Зайка с ее безнадежным именем. Можешь пока просто посидеть и посмотреть… как тебя, Тиффани, верно? Экая жалость, что ты попала к тетушке Вровень. Какая из нее ведьма… Ни капли профессионализма. Все суетится, крыльями хлопает и на что-то надеется. А настоящего понимания — ни на грош. Ну ладно, время-то идет, уже поздно… Гертруда, будь добра, Обрати Призыв На Все Четыре Стороны Света и Открой Круг.

— Э-э… — нервно протянула Гертруда.

Просто удивительно, как люди начинали нервничать в присутствии Аннаграммы.

— Ох, сколько с вами ни занимайся — все без толку, — вздохнула Аннаграмма. — Постарайся вспомнить, пожалуйста. Мы ведь это уже буквально миллион раз повторяли.

— А я никогда не слышала про четыре стороны света, — вмешалась Тиффани.

— Правда? Удивительно, — сказала Аннаграмма. — Так вот, Тиффани, это направления, по которым течет сила в нашем мире, и если хочешь совет, тебе тоже не помешало бы имя получше.

— Но мир ведь круглый, как блюдце, — сказала Тиффани.

— Эмм, надо представить, как будто у него есть четыре стороны, — шепотом подсказала Петулия.

Тиффани непонимающе нахмурилась:

— А зачем?

Аннаграмма закатила глаза:

— Потому что так положено!

— А-а.

— Послушай, ты ведь уже имеешь какой-то опыт в магии, верно? — резко спросила Аннаграмма.

Тиффани немного растерялась. Ей раньше не доводилось общаться с такими людьми.

— Да, — сказала она.

Остальные девочки молча смотрели на нее, и Тиффани невольно подумала, что они сейчас очень напоминают овец. Когда на какую-нибудь овцу накидывается собака, остальные овцы отходят в сторонку и смотрят. Им в голову не придет объединиться против собаки. Они просто радуются, что в этот раз досталось не им.

— Хорошо, тогда что тебе удается лучше всего? — спросила Аннаграмма.

— «Нежная Нелли», — брякнула Тиффани, не задумываясь — мысли ее все еще были заняты овцами. — Это такой овечий сыр. Его довольно трудно делать…

Она оглядела застывшие непонимающие лица девочек и смутилась. Неловкость, зародившись где-то внутри, стала быстро подниматься, как горячее варенье в котле.

— Эмм, Аннаграмма имела в виду, с какой магией ты лучше всего справляешься, — пришла ей на выручку добросердечная Петулия.

— Хотя «Нежная Нелли» — тоже неплохо, — заметила Аннаграмма со зловредной улыбочкой.

Несколько девочек тихонько прыснули в кулачок, явно пытаясь скрыть смех, но не пытаясь скрыть, что они его скрывают.

Тиффани снова уставилась на носки своих башмаков.

— Не знаю, — пробормотала она. — Но я вышвырнула прочь Королеву эльфов, когда она вторглась в мою страну.

— Да что ты говоришь! — усмехнулась Аннаграмма. — Саму Королеву эльфов? И как же тебе это удалось?

— Я… я точно не знаю. Просто я очень разозлилась на нее тогда.