Гомо Сапиенс. Человек разумный - Юрий Чирков

Отметим оригинальное определение ума, которое в одном из своих писем – публикация писателя Даниила Гранина – дал российский философ профессор Александр Александрович Любищев (1890–1972). «Идиот, – писал он, – не подобен автомобилю, у которого не хватает какой-либо важной части, а такому, у которого все гайки завинчены так крепко, что автомобиль двигаться не может».

Спотыкаться даже на простейших рассуждениях о работе мозга, согласимся, обидно. Психолог, как заметил один ученый, должен завидовать учителю физкультуры: тот точно знает, какие мускулы надо развивать. Психолог же только руками разводит, коль речь заводит о формировании (умственная мускулатура!) ума человека.

И это в наше-то время, время повальной интеллектуализации! Когда все одержимы манией стать образованнее, умнее! Когда в умственную деятельность втягиваются миллионы, когда ум ценится выше физического совершенства, когда маленькие академические городки соперничают по популярности с мировыми столицами! И вот в такое-то время в массовой практике нет ничего, кроме общих рассуждений о разумном чередовании умственного труда и отдыха, кроме каких-то обрывков умственной гигиены.

«Наша способность к самообману по поводу работы собственного мозга почти безгранична, – писал лауреат Нобелевской премии Фрэнсис Крик (1916–2004), – главным образом потому, что часть, о которой мы можем сообщить, составляет лишь ничтожную долю того, что происходит у нас в голове».

В статье «Мысли о мозге» Крик ставит проблему «гомункулуса» – существа, которое должно было бы находиться где-то в человеческой голове и управлять ее работой.

Гомункулус? А может, мозг – это оркестр без дирижера?.. Да, мозг для человека (мозг, познающий мозг!) оказался крепким орешком. И поневоле хочется согласиться с Шеррингтоном. Он считал, что мозг – это последняя из тайн природы, которая когда-либо откроется человеку.

После тщательного анализа всех данных, приведения их в систему, которую можно легко обозреть мысленным оком, я выходил из дома в тот час, когда солнце склоняется к закату, и начинал медленный подъем на лесную вершину. Во время такой прогулки и приходило решение проблемы, которую я ставил перед собой. Примерно в таких выражениях знаменитый немецкий физик и физиолог Герман Гельмгольц (1821–1894) рассказывал о некоторых приемах, которые помогали ему делать открытия.

Сможет ли когда-нибудь рядовой – не гений! – исследователь столь же легко распоряжаться своими умственными ресурсами, подчинять их своей воле, умению? Трудно сказать. Но то, что наши мозговые резервы очень велики, что человек редко использует весь свой интеллектуальный запас, всю мощь своего ума – с этим вряд ли можно спорить.

У выдающегося французского микробиолога Луи Пастера (1822–1895) в 46-летнем возрасте произошло кровоизлияние в мозг: все правое полушарие было разрушено. Однако ученый прожил еще 27 лет, плодотворно трудился в науке и сделал свое главное открытие – предложил прививку против бешенства.

Свидетельством огромных возможностей человеческого мозга является деятельность корифеев мысли. Владимир Ильич Ленин завещал потомкам 55 томов «великого и грозного оружия». Все написанное Львом Толстым занимает 90 томов, а ведь он прожил хлопотливую жизнь: воевал под Севастополем, учил детей в яснополянской школе…

Неожиданные стороны интеллекта демонстрируют чудо-счетчики, выступающие на эстрадах с «математическими концертами». Порой они даже бросают вызов компьютерам, хотя быстродействие машины в миллионы раз живее человеческого. И все же мозг человека может оказаться проворнее! Француз Морис Дагбер, его называли «человек-компьютер», к примеру, вызвался решить десять задач (дело было в 1963 году) прежде, чем машина справится с семью из них. И началось бешеное извлечение кубических корней из чисел вроде 48 627 125, возведение чисел в степени (997…). Дагбер (состязание показывали по телевидению) справился с заданием спустя 1 минуту 35 секунд, ЭВМ финишировала (решила лишь 7 задач из 10!) только через 5 минут 18 секунд.

Безграничными кажутся и кладовые человеческой памяти. Изучить иностранный язык за неделю? Усваивать (без всякого гипноза, в нормальном состоянии бодрствования) за урок не десяток, а тысячу слов? Даже такие темпы нам по плечу. Так был разрушен миф, что учеба – это непременно тяжкий труд, требующий усидчивости и прежде всего большого времени. Так было доказано, что можно сделать потребность в учебе естественной, такой же органичной, как желание есть и пить.

Надо лишь умело включить неосознаваемый информационный поток. Убрать все барьеры. Логико-критический, заставляющий нас «ощупывать» каждое слово, обсуждать его, подвергать осмыслению. Барьер сознательно-критический: сопротивление всякому внушению со стороны. Барьер недоверия к новому миру, где человек хочет освоиться…

А что делать конкретно? Если говорить об изучении иностранного языка, надо погрузить человека в «языковую барокамеру», вырвать ненадолго из привычной среды (семья, служба) и окунуть в океан слов, идиом, оборотов речи чужого языка. И учить, пользуясь новыми методами и средствами, которыми испокон веков владеет искусство. «Гармония форм и красок, язык музыки, рифма, ритм захватывают и овладевают человеком намного более коротким путем, чем логика фактов и доводов, и доходят не только до сердца, но и до ума человека», – писал болгарский педагог и психолог Георгий Лозанов (1926–2012), один из пропагандистов новых приемов обучения. Он разработал в 1960-х годах метод суггестопедии, используемый для ускоренного обучения иностранных языков.

Интеллектуальные ресурсы мозга громадны. Мы лишь начинаем догадываться о том, что каждый из нас богач, владеющий сокровищами и не подозревающий о них. Мы словно бы потеряли ключ от сейфа, где хранятся настоящие золото и драгоценности, и не знаем (пока нам в этом никто помочь не может), как проникнуть в этот сейф, какая комбинация цифр откроет его двери.

В Баку в Азербайджанском общественном институте изобретательского творчества действовал в конце прошлого века «курс развития творческого воображения». Изобретатели (уже состоявшиеся и желающие стать таковыми) учились управлять своей фантазией. До этих пор, мыслилось, этим умением владела лишь узкая группа писателей-фантастов.

Этот и многие другие факты свидетельствуют: возможно, в будущем (не очень отдаленном) различные виды «интеллектуальной гимнастики» будут осваивать миллионы, все, кто пожелает повысить продуктивность своей умственной деятельности. В это веришь еще больше после знакомства с биографией артиста оригинального жанра (жил в Кишиневе) Альберта Игнатенко.