Хронолиты - Роберт Чарльз Уилсон

– Моррис, – подал я голос, – и я должен тебе поверить?

– Зачем мне врать тебе?

– А почему нет?

– Почему нет? Ну, может, потому, что я тебя тоже узнал, Скотти. В смысле, я видел тебя во сне. Узнал сразу, как только увидел. Тебя и Сью, обоих.

Когда я оглядываюсь назад, мне начинает казаться, что я слишком много говорю о себе и слишком мало о Сью Чопра. Но я могу рассказать только свою собственную историю, то, что пережил сам. Думаю, Сью была слишком занята своей работой и не замечала, что к ней относятся как к ребенку, находящемуся под опекой государства. То, что она смирилась с таким положением вещей, беспокоило меня. Вероятно потому, что я сам сталкивался с этими ограничениями и пожинал те же плоды. У меня был доступ к лучшим и новейшим процессорным платформам, к эксклюзивным инкубаторам кодов. Но в то же время я стал объектом пристального наблюдения, даже пожертвовал образцы ДНК и мочи ради молодой науки о тау-турбулентности.

Я пообещал себе, что буду терпеть все это, пока не оплачу большую часть операции, которая нужна Кейтлин. А потом возможно что угодно. Если марш Хронолитов продолжится и кризис будет усугубляться, я хотел бы быть дома, рядом с дочерью.

Что касается Кейт… Максимум, что я мог для нее сейчас сделать – это поддержать эмоционально и утешить, если отношения с Уитом испортятся, быть дублером отца. И у меня было чувство, можеть быть такое же сильное и необъяснимое, как сны Морриса, что рано или поздно я ей понадоблюсь.

Мы находились в Иерусалиме, где Хронолит извещал о своем прибытии повышением радиационного фона, как извержению вулкана предшествует подземный грохот. «А не наблюдались ли здесь, – думал я, – заодно и предостерегающие всплески тау-турбулентности, что бы это ни значило? Странные ощущения, витающие в воздухе, фрактальный каскад совпадений? И если так, можно ли было их уловить? Дать им объяснение?»

Когда я проснулся в четверг утром, до расчетного времени прибытия оставалось меньше пятнадцати часов. В этот день весь наш этаж изолировали, не пропуская никого, кроме техников, сновавших между мониторами внутри и рядами антенн на крыше. По всей видимости, поступали угрозы от анонимных радикальных группировок. Еду доставляли из гостиничной кухни строго по графику.

Сам город излучал тишину и спокойствие под пыльным бирюзовым небом. После обеда прибыл министр обороны Израиля для короткой фотосъемки. Два фотографа из пресс-пула, три младших военных советника, а также несколько членов кабинета министров последовали за ним в техническую комнату. Парни из прессы таскали камеры на плечах. Министр обороны, лысый мужчина в хаки, выслушал Сью, которая рассказала про разведывательную аппаратуру, и уделил положенное внимание путаным объяснениям Рэя Моузли о льде Минковского – довольно неуклюжая метафора, на мой вкус.

Минковский – физик двадцатого века, который утверждал, что Вселенную можно представить в виде четырехмерного куба. Любое событие может быть описано, как точка в четырехмерном пространстве; сумма этих точек и есть Вселенная: прошлое, настоящее и будущее.

– Попробуйте представить куб Минковского, – объяснял Рэй, – как глыбу воды, которая замерзает (вопреки нашим представлениям) снизу вверх. Процесс заморозки отражает наши представления о ходе времени. Замерзшая часть – это прошлое, незыблемое и неизменное. Жидкая – будущее, изменчивое и неопределенное. Мы живем на границе кристаллизации. Чтобы попасть в прошлое, вам придется разрушать (или, предположим, растопить) всю Вселенную. Очевидный абсурд: какая сила могла бы отмотать назад жизнь планет, разбудить мертвые звезды, растворить младенцев в утробе? Однако Куан проделал не это, хотя и то, что ему удалось, вызывает изумление. Хронолит, – продолжал Рэй, – это словно горячая игла, вбитая в лед Минковского. Эффект поразительный, но строго локальный. Для Чумпхона, Таиланда, Азии, а возможно, в конечном итоге и для всего мира, это имело странные и парадоксальные последствия. Но луны это никак не коснулось, кометы двигаются по своим орбитам, звезды равнодушно взирают. Лед Минковского кристаллизуется снова вокруг остывающей иглы, и время течет как и прежде, слегка поврежденное, но в сущности не изменившееся.

Министр обороны реагировал на услышанное с едва скрываемым скепсисом – как мулла на приеме в Ватикане. Он задал несколько вопросов, восхитился взрывобезопасными стеклами, которыми заменили гостиничные окна, и одобрительно отозвался о самоотверженности мужчин и женщин, обслуживавших аппаратуру. Он высказал надежду, что мы все узнаем что-то полезное в ближайшие часы, если, не дай Бог, предсказанная трагедия действительно случится. Потом его проводили наверх, чтобы взглянуть на ряды антенн, и фотографы потянулись следом, отхлебывая кофе из бумажных стаканчиков.

Все это, конечно, будет отредактировано для публики, чтобы продемонстрировать спокойствие властей перед лицом кризиса. Незаметно и неотвратимо лед Минковского таял. Линии отеля были перегружены нашей широкополосной системой обмена данных, но я тогда все-таки принял один звонок: Дженис сообщила, что мой отец умер во сне.

Снегопад в тот день занес почти весь Мэриленд, выпало около шести дюймов снежной пыли. У отца был медицинский маячок, передававший сигнал тревоги, когда у него начинало болеть сердце, но к тому моменту, когда приехала скорая помощь, помочь ему уже было нельзя.

Дженис предложила все устроить, пока я за границей (других родственников у отца больше не было). Я согласился и поблагодарил ее.

– Мне очень жаль, Скотт, – добавила она. – Знаю, он был непростым человеком. Но мне очень жаль.

Я попытался осмыслить эту утрату.

И в то же время поймал себя на мысли о том, каких новых травм он избежал, дезертировав из истории именно в этот момент, какую дань он теперь может не платить.

Уже начинало темнеть, когда Моррис постучал в мою дверь и проводил меня обратно в техническую комнату, залитую голубым светом мониторов. Как наблюдателей, нас с ним оттеснили в дальний угол, чтобы мы не путались под ногами. В комнате было жарко и душно, переносные обогреватели грели вовсю. Одетые как на Северный полюс техники потели за своими пультами.

Снаружи в безоблачном небе сгустилась чернильная тьма. В городе было сверхъестественно тихо.

– Уже недолго, – прошептал Моррис.

Впервые прибытие Хронолита предсказывалось хоть с какой-то точностью, но расчеты были все еще приблизительными.

Сью, проходя мимо, предупредила:

– Будьте начеку.

– А если ничего не произойдет? – спросил Моррис.

– Тогда «Ликуд» проигрывает выборы. А нам перестанут доверять.

Текли минуты. Тем из нас, кто не надел защитную спецодежду, раздали стеганые куртки. Из полумрака снова высунулся Моррис, мокрый от пота и очень возбужденный.

– Наиболее вероятное место прибытия – деловой район. Интересный выбор. Старый город и Храмовая гора остаются в стороне.