Обожжённая душа - Властелина Богатова

— Прибыл я в Орушь по просьбе отца, князя Вячеслава, — ответил Пребран, решив не тянуть, достал из складок одежды приготовленный им ещё утром свёрток, который он вместе с Вяшеславом прочёл.

Всё же отец был хитрее, верно знал, что так всё сложится. Идти к князю, не зная брода, неблагоразумно было бы.

Брови Ярополка приподнялись если не от удивления, то от недоумения.

— Вот как… Что ж, тогда для меня честь видеть в своих чертогах посланцев доловского правителя, — принял он свиток.

Ярополк неспешно развернул свёрток. По мере прочтения менялось его лицо: собралась складка между бровей, губы плотно сжались, сосредоточение огрубило его и без того твёрдые черты, превращая воина вовсе в камень. Пребран перевёл взгляд на ближников князя. Их было пятеро, одного возраста, двое светловолосы, с белёсыми бровями да бородами — из племени сурмян и верно наёмные. Пребран коротко переглянулся с воеводой, тот тоже пристально изучал людей князя.

Ярополк шумно втянул в себя воздух, тревожа образовавшуюся тишину, оторвал взор от полотна, с шелестом скрутив его, с растерянной хмуростью посмотрел на гостей.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Не ожидал я таких известий, — выдохнул, повернулся к ближникам. — Фанвар, подойди.

Один из воинов, темноволосый и широкогрудый, отделился от остальных, приблизился размеренной походкой к князю. Ярополк дружественно положил ему на плечо руку, сжал.

— Возьми, спрячь подале, — вручил он воину свёрток.

Фанвар кивнул.

— Значит, князь Вячеслав решил подать руку мне и поднять городище, — обратился правитель к Пребрану. — И сможет усмирить увягов? — во взгляде его промелькнуло сомнение и даже недоверие. — Я с ними уже не одну зиму воюю, это племя ничем не подчинить. Есть у них и надёжный тын — тополичи, а те, как знаешь, соседствуют со степняками.

— Получится усмирить или нет, тут уж от нас будет зависеть, если сговоримся.

— А что же князь Вячеслав потребует взамен?

— Он желает проложить путь к северу, и чтобы путь этот был безопасен. Думаю, кроме доверия ему ничего не нужно.

Ярополк прищурился, губы скривились в ухмылке, он обернулся на побратимов, и то, что Пребран увидел, вовсе не понравилось ему — не проявив никакого почтения, ближники осклабились.

— Хорошо, — повернулся Ярополк к посланникам. — Ныне вы у меня гости важные, потому прошу остаться, поговорить бы надо о многом. Я знаю, что у прибрежья на вас напали тати.

— Напали, — не стал таить Пребран. — Одного человека мы лишились. Коней нам попортили, пришлось останавливаться в остроге у старшего рода Радима на ночлег, да только и там лишь горстка народа осталась.

— На Радима напали? — князь изумился, снова оборачиваясь к своим ближникам, будто испрашивал у них ответа.

— Обокрали его, людей увели, овны пожгли… — Пребран воздержался от подробностей.

— И как давно? — спросил Ярополк, выслушав его.

— Второй день.

Князь Оруши нахмурился, в глазах заиграли злые тени. Он смял кулаки, но при гостях усмирил пыл быстро. Пребран устало глянул на Вяшеслава. Тот оставался невозмутимо суров.

— Много вы мне ныне принесли вестей. Что ж, пока располагайтесь, — Ярополк отошёл, дав знак побратимам.

Всей гурьбой они вышли в другие двери. Стихли шаги за ними. Оставшиеся в горнице, наконец, смогли выдохнуть, невесело переглядываясь. Пребран прошёл по узорчатому ковру чуть вперёд. Здесь помещение совсем не отапливалось, и потому зябь да пробегала по загривку. Сумрак угнетал, напряжение от разговора прибило к земле, отяжеляя плечи. А ведь ещё только утро. Усталость, что скопилась за эти две бессонные ночи, обрушилась на княжича сторицей, а обещанное застолье верно кончится не скоро. За дверьми вскоре поднялся шум, загрохотали стулья, шаги.

— Что скажешь? — нахмурился воевода, приблизившись к княжичу со спины.

— Никуда он не денется, — отозвался на слова воеводы Ждан. — Тут и так всё ясно, раз не погнал сразу с порога, да за стол сажает общий.

Пребран хмыкнул.

— Хорошо, если так, — ему вспомнились хитрые рожи княжьих побратимов. Ныне сажает, а завтра стрела в спину. Впрочем, поспешные домыслы делать ни к чему. Если бы князь желал смерти им, то попытался бы положить их ещё в лесу. — Но вы не зевайте, не нравятся мне его ближники. Надо бы узнать, кто такие и откуда.

— Согласен с тобой, ты верно говоришь, — подхватил Вяшеслав, — отказать бы… Но по всему, ему помощь нужна, как бы ни делал вид, а дела тут творятся тёмные. Непотребство, что учиняют увяги, наносит ощутимый урон, хорошо ещё, год выдался урожайный, но год на год не приходится, голод схватит, и князь возьмётся за голову. Потянет ещё до следующей зимы, до первой беды, а там сам прибежит.

Дверь распахнулась, вынудив мужчин смолкнуть. Выскользнул из проёма отрок, сделав низкий поклон гостям, сказал:

— Князь к себе зовёт.

Следом за первым отроком вышел другой прислужник, постарше. Мужчины, сдёрнув шапки и кожухи, сняли и оружие, прошли в другое помещение, в ещё более просторное. В нём, верно, весь род Радима вместился бы. Здесь было уже куда теплее, и средь столбов стояло не кресло, а длинный, на двадцать, а то и больше человек, стол с толстыми резными ножками да скамьями.

Пока носилась челядь, выставляя на стол пузатые крынки да ендовы, ближники князя расселись по одну сторону, Пребран со своими воинами — по другую. Ярополк, Фанвар и ещё один его побратим куда-то запропастились. Мужи, что до этого тихо и сдержанно переговаривались, так увлеклись, что не замечали, как подсаживались к столу и другие русоголовые витязи, одетые по-воински. Всем хотелось посмотреть на путников да послушать, чего будут толковать. Пребрану тоже захотелось узнать, кем они все приходятся Ярополку. Пока был у Радима, тот поведал, что у князя есть ещё братья, правда сидят они в городе Сежмень, откуда родом и сам Ярополк, и есть горячо любимая сестра.

Вскоре в горнице поднялся такой шум, что не было слышно и собственной речи, и так душно стало, что спина взмокла и заколол ворот кафтана. А в чару всё подливали мёда да заставляли стол богатым угощением. Пребран отвечал на все вопросы, которые ему задавали, впервые отвечал с гордостью. Разговор подхватывали Вяшеслав со Жданом, которые тоже были не прочь похвастаться дальними весями княжества.