Колосс поверженный. Красная Армия в 1941 году - Дэвид Гланц

Эта неприятная действительность отражает самую природу того государства, которому служил советский солдат. Идеологически тоталитарный Советский Союз рассматривал человека вообще как винтик в системе, важность которой намного превышала ценность людей как индивидов. Индивид страдал и приносился в жертву ради высшего блага общества, в данном случае социалистического коллектива, а коллектив, соответственно, отвечал принесенным в жертву официально санкционированной эпитафией, которая, в свою очередь, прославляла погибших и искалеченных скрывая их боль под сияющей завесой славной службы родине и партии. При доведении данной тенденции до крайности страдания отдельного индивида терялись среди бесчисленных рассказов о солдатах, бросающихся закрыть своими телами пулеметные амбразуры дотов и встать на пути у неизменно черных, со свастикой на броне, немецких танков. Почти на кальвинистский лад этот солдат оправдывал себя через свои деяния — в данном случае своим личным самопожертвованием ради партии и государства.

Конечно, в действительности политика играла намного более зловещую и циничную роль. Тоталитаризм требовал безоговорочного повиновения и идеального исполнения на всех уровнях и очень болезненно относился к неудачам. Постоянно имея на заднем плане чистки, Сталин и партия требовали жертвовать всем — от общего до частного. Вполне понятно, что при такой системе генералы и офицеры, страдая сами, стремились перекладывать всеподавляющую тяжесть этой жертвы на ряды нижестоящих. Значительное большинство генералов, как недавно заметил один русский наблюдатель:

«…были составной частью сталинской тоталитарной системы, которая рассматривала людей как всего лишь „винтики“. Они сражались, как поется в популярной песне, по принципу „мы за ценой не постоим“. Генерал армии Н.Г. Лащенко позже писал: „В действительности, несмотря на все оправдания, смертей на войне было много. Мы встречали много военных руководителей и командиров, которые стремились достичь успеха, совершенно не считаясь с потерями.“»[91]

Бывший советский генерал П.Г. Григоренко отразил эти взгляды в своих воспоминаниях. Григоренко стал офицером Красной Армии в начале 1930-х годов, провоевал с отличием во Второй мировой войне, а после смерти Сталина в 1953 году в конечном итоге пополнил собой ряды антисоветских критиков. В 1964 году его за эту откровенную критику и призывы к реформам лишили звания, посадили в тюрьму и упрятали в психиатрическую лечебницу. Преследуемый наряду с более знаменитым диссидентом Андреем Сахаровым, лауреатом Нобелевской премии мира, Григоренко в конце концов эмигрировал в Соединенные Штаты, где и написал воспоминания, нарисовавшие откровенную картину жизни в довоенной Красной Армии[92].

Нарисованная Григоренко картина включала в себя уничтожающий анализ советского выступления в сражении на Халхин-Голе, где в августе-сентябре 1939 года советские войска под руководством Жукова разгромили японские силы, оккупировавшие спорную территорию Монголии. Хотя официальные советские отчеты о тех боях как тогда, так и сейчас хвалят Жукова и действия Красной Армии, Григоренко внес серьезные коррективы в подобный анализ, вскрыв присущие Красной Армии врожденные изъяны и показав черствое отношение командования к судьбе простого солдата:

«Но потери мы понесли огромные — прежде всего из-за неквалифицированности командования. Кроме того, сказывался характер Георгия Константиновича, который людей жалеть не умел… Человек он жестокий и мстительный, поэтому в войну я серьезно опасался попасть под его начало»[93].

Подводя итог, Григоренко добавлял:

«Бои на Халхин-Голе были описаны довольно серьезно. Работал над этим большой коллектив офицеров, операторов из штаба фронтовой группы и Первой армейской группы [которой командовал Жуков]. Труд был исключительно деловой. В нем хорошо раскрыты недостатки в подготовке войск и офицерских кадров. Детально описаны и разобраны боевые действия. Показано использование родов войск, тыла, недостатки командования. В нем нет прямых нападок на Жукова и похвал Штерну [начальнику Жукова], но каждый прочитавший поймет, кто чего стоит»[94].

Хотя, по словам Григоренко, доклад этот получил и «горячо одобрил» Генштаб, Жуков, после того как стал начальником Генштаба, «прочел его и отправил в архив»[95]. Григоренко добавил более сильно:

«Так книга, вскрывшая на небольшом боевом эпизоде те коренные пороки в боевой подготовке войск и офицеров, которые выявились во Второй мировой войне, оказалась упрятанной от офицерского состава. Ради сохранения собственного престижа начальники в Советском Союзе готовы на любые подлоги и обман, на нанесение любого ущерба государству и народу. А система благоприятствует этому»[96].

Выдающийся советский военный историк А. М. Самсонов поддержал суровые оценки Лащенко и Григоренко, добавив:

«В целом Ставка Верховного Главнокомандования относилась к человеческим потерям с непростительным бездумием. Иначе никак нельзя объяснить то упрямство, с которым мы иной раз, не считаясь с потерями, повторяли фронтальные атаки маловажных стратегических пунктов вместо того, чтобы обойти их… Очевидно, Сталин считал наши человеческие ресурсы неисчерпаемыми. А дело обстояло совсем не так. В 1942 и 1943 годах мы вынуждены были призвать на фронт семнадцатилетних и тех, кому недавно исполнилось пятнадцать…[97]Мы извлекли из резервов сотни тысяч людей с предприятий Урала и Сибири, в том числе и многих уникальных специалистов, и одели их в солдатские шинели»[98].