Потерянное наследство тамплиера - Юлия Ефимова

— Итак, подвожу итог, — выдохнула Зина, ей многое не нравилось в этом расследовании, в воздухе витало необъяснимое ощущение, будто кто-то руководит процессом. Слишком много было совпадений и стечений обстоятельств, в которые она не верила. — Убиты четверо друзей. Вопрос: их хотели убить всех четверых или кого-то конкретного, а остальные — случайные жертвы? Если так, то кого? Также надо всё выяснить про наследство Важнова, кому и в каком количестве оно достанется. Дальше странная девушка Мира, спящая у нас на диване в гостиной. Случайная ли она жертва, кто её пытался убить в больнице? — на этих словах она посмотрела на Феликса, а тот в ответ ей глупо, но обаятельно улыбнулся.

— Мотя, завтра объявится наш полицейский, передай ему шприц, что принес Феликс, на экспертизу. Так, Эндрю, узнай мне всё про членов семьи и одного мажордома, — Зинка на листочке написала имя. — Также подежурьте ночью у нашей гостьи, чтоб, когда она очнётся, не пошла прямиком в полицию заявление писать. Конечно, есть вопросы про пятого непришедшего приглашённого на праздник и официантку, проработавшую всего один день, но они у нас пока остаются в воздухе. Всё, ребята, встречаемся завтра вечером, надеюсь, к этому времени будет больше информации.

Май 1881 года,

Восточная Пруссия, Кёнигсберг

Пол Бланшфор чувствовал, что старуха с косой уже точит своё оружие, собираясь навестить его в ближайшее время, и от этого становилось тоскливо. Нет, он не боялся умереть, он прожил долгую и очень насыщенную жизнь. Пол был уже восьмым поколением в семье Бланшфор, которые проживали здесь, в Восточной Пруссии. Он хорошо знал историю своего рода, потому как это впитывалось с молоком матери. От отца к сыну переходил рассказ о великой их прародительнице, смелой жене тамплиера. О той женщине, которой сам великий магистр ордена тамплиеров Жак де Моле доверил артефакт, по значимости сравнимый с чашей Грааля. И теперь семейство Бланшфор, которое ведёт род от французских вельмож, должно охранять его, передавая знание о его местонахождении своим потомкам. В итоге этот артефакт должен принадлежать ордену тамплиеров, именно им была уготована учесть охранять на земле столь божественную святыню.

Дед рассказывал Полу, что тамплиеры выжили благодаря великой мудрости Жака де Моле и сейчас орден, став умнее, ведёт своё тайное существование.

— А почему они не приходят за артефактом, который мы охраняем? — спрашивал маленький Пол. Он любил разговаривать с дедом, отец был немногословен. Тот не отвергал, но и, казалось, не совсем верил семейной легенде. Он был деловым человеком и больше всего на свете любил всё земное, работу, деньги, женщин. Дед же был словно из другого теста, он не просто верил, он знал наверняка, что рассказывал внуку истину.

— Они обязательно появятся, просто для этого не пришло время, — говорил тот. — Ты хорошо помнишь, что необходимо будет сделать?

— Меня спросят, — как на уроке отвечал маленький Пол, ему очень нравились эти разговоры, он ощущал себя героем сказки, отважным рыцарем, охраняющим жизнь на земле, — не кажется ли вам, что в Париже стало как-то шумно, а я должен ответить: возможно, я никогда не бывал в Париже. Деда, а так надо говорить, даже если я съезжу в Париж? — спрашивал озадаченно Пол.

— Именно, — серьёзно отвечал тот, — но ведь это не всё, — заметил, тогда нахмурившись, дед.

— Да, ещё у него должно быть кольцо, похожее на твоё, но только без херувимов с крыльями по боковым граням.

— Молодец, — вздыхал на этих словах дед, словно успокаивался. Теперь Пол понимал почему, он был спокоен, потому что цепочка продолжалась, ведь у него были последователи. Дед был уверен, что чист перед Господом Богом и сделал всё, что зависело от его души, и может спокойно отправляться на небеса. К слову, дед дожил до восемнадцатилетия Пола, передав ему кольцо и знания, минуя в этой цепочке отца. К чести последнего, тот даже не заметил этого, погрязнув в объятиях очередной любовницы. Именно цепочкой последователей сейчас не мог похвастаться старый и богатый, но очень одинокий Пол Бланшфор.

Он прогуливался по улочкам родного города и в душе восхищался, как разросся Кёнигсберг и стал ещё прекраснее. Ему было особенно приятно, что в этом заключалась и его заслуга. С этого года по улицам города стала ездить диковинка, конно-железная городская дорога. Стальной вагон с двухосным типом шасси по рельсам тянула пара лошадей, управляемая кучером. Тот теперь выглядел очень значительно и важно, в руках, кроме вожжей, имел вагонный тормоз и колокольчик вроде рынды. Пока единственный маршрут проходил от Восточного вокзала к площади у Штайндаммских ворот. Именно им и решил сейчас прокатиться Пол, чтоб немного отвлечься от дурных предчувствий. Лишь об одном он сейчас молил Бога, чтоб тот послал ему знак, кому передать знания о нахождении артефакта.

«Неужели эта тайна умрёт со мной, — думал Пол, присев на скамейку вагона, — это ведь крах всему, тогда артефакт сможет случайно попасть в чужие руки, в плохие руки, и миру придёт конец. Как бы ты ни спрятал его, пока он не уничтожен, он имеет возможность быть найденным. Нельзя допустить никаких случайностей. Никаких. Но что же тогда делать?»

Рядом на лавку присел молодой человек с ярко-рыжими волосами и в идеально белых перчатках. Они так резанули глаз Полу, что тот, забыв все приличия, уставился на ярко-белое пятно. Немного опомнившись, Пол виновато взглянул на мужчину, но тот, ни капли не смутившись, приветливо улыбнулся. Сняв перчатку и немного подняв шляпу, попутчик представился:

— Погода нынче прекрасная, Джеймс Морей к вашим услугам, — в голосе явно слышался акцент.

— Очень приятно, — принял разговор Пол, хотя не в его привычках было вступать в беседы с незнакомцами, но этот молодой человек чем-то сильно зацепил его внимание. — Пол Бланшфор, архитектор и меценат, — нескромно представился Пол, ему почему-то захотелось произвести впечатление на этого, как он решил, шотландца.

— Да вы что? — поразился собеседник. — И что же вы делаете в этой жёсткой железяке?

— Осматриваю плоды своих работ, — улыбнулся Пол. — Вот этот магазин проектировал и строил я и аптеку, что за углом, тоже. Да что там, вот этот парк с его скульптурами тоже дело моих рук.

Это было не похоже на Пола, но, видимо, настроение и одиночество так давило на него, что, разговаривая с незнакомцем, он скорее подводил итоги своей жизни.

— Вы очень талантливый архитектор, — сказал неожиданный собеседник, — ваша семья, наверное, очень гордится вами.

Пол вздохнул тяжело, сначала хотел промолчать, но даже к своему удивлению, всё же ответил:

— Не дал Бог мне семьи, не знаю уж, чем я так его обидел, но у нас с женой не было радости родительства, а супруга давно уже у Господа под крылом. Так что гордиться некому.

— А друзья? — поддержал разговор новый знакомый.

— Новых друзей не нажил, слава и богатство обесценивают дружбу как таковую. Одни хотят со мной дружить, потому что я богат и успешен, но на самом деле имеют равнодушие. Друзья молодости тоже пропали, когда-то мы все были примерно одинаковы и потому дружба ещё жила меж нами, молодость, она всех равняет и позволяет жить свободно. Теперь же они ненавидят меня всей душой, хотя никогда не признаются в этом. Улыбаются при встрече, а внутри кипит злость от того, что у меня получилось, а у них нет. Им бы на себя злиться, что не учились, не стремились, не работали, но такие люди привыкли в своих неудачах обвинять только других. Вернее, не так, успех другого они оправдывают всем чем угодно, повезло, украл, купил, выпросил, но только не достиг. А иначе, если они примут мысль, что кто-то другой просто силой своего характера и ума достиг в этой жизни высот, как им жить-то после этого. Ведь тогда им придётся принять то, что они глупы и характер у них так себе, средненький, ни на что не годный, а люди на такие выводы не способны. Они все с удовольствием придут на мои похороны, всплакнут и даже скажут речь, от которой защемит сердце самого твёрдого человека, но никогда они не придут на открытие часовни, построенной по моему проекту, чтоб поздравить с успехом.