Лавандовый раф, 80% арабики - Елена Михайловна Аксенова

К обеду мы все собрались за столом за бутылкой хорошего вина из родительского погреба. Ника пила свои соки, я ела приготовленное вместе с Игорем мясо на мангале, закусывая салатом, Георгий Иванович крутил бокал в руке снова и снова. Напряжение между братьями давало мне воодушевление на спокойствие и безразличие.

До того, как мы сели за стол, Игорь рассказал мне, что Рождественский – его двоюродный брат, слишком серьёзный и успешный. Эдакий сын маминой подруги, у которого всё получалось как надо. Ника не была его женой, да и никого у него не было. Для золотого мальчика пара всегда находилась недостаточно прекрасной. Он не афишировал свою личную жизнь, родные и не спрашивали.

Как и водится в любом клише Игорь был неудачной стороной молодого поколения. Уже в детстве он понял, что в их семье место примерного сына занято, поэтому занял свою собственную нишу. А далее классические грехи юных и богатых, обсуждение и наказания.

– То есть тебе вроде как не рекомендуется строить серьёзные отношения, потому что ты ненадёжный?

– Можно так сказать.

За этот наш разговор я несколько раз вспомнила свою семью, где царила атмосфера соперничества, но мы с сестрой всегда были в равных условиях. Конечно, нам обеим иногда казалось, что родители склонны уделять внимание кому-то больше, но это всегда была самая типичная детская ревность, забытая через несколько минут.

Георгий Иванович павшего ангела простил, как и положено доброму христианину, и помог, как положено хорошему брату. Казалось бы, можно было разозлиться и не принять чужих подачек, но Игорь решил, что Рождественский в любом случае будет его осуждать, так зачем же платить по своим счетам? Правда работу найти всё же пришлось, но на этом настоял психотерапевт.

– Вроде как нужно нести ответственность за свою жизнь.

Мне жутко хотелось узнать, говорил ли Игорь своему врачу обо мне, осуждала ли она его выбор, его поведение. Но такой вопрос мог показаться не просто не корректным, а вопиющим. Кто я такая, чтобы говорить обо мне.

– Терапия работает? – как бы между делом спросила я, смешивая соус.

– Это мой третий терапевт. За этот год, – он улыбнулся и перевернул мясо. – Полевой метод, беседа, гипноз. Кажется, я попробовал всё. Это не лучит, просто позволяет держаться на плаву. Ты вроде лечишься, что-то делаешь для себя. Хорошее оправдание трат, правда?

– Может, ты плохо стараешься?

Он как-то странно посмотрел на меня, но описать этот взгляд я никогда не смогу. Зато я могу точно определить, что по моей коже пробежался мороз и я впервые подумала, что мой новый друг вполне себе может оказаться сумасшедшим.

Теперь я сидела за красивым столом, слишком большим для компании из 4 человек, и думала, что Георгий Иванович собирался провести время с девушкой, о которой забудет на следующей неделе, в тихом семейном доме, а получил свою подчинённую и полусумасшедшего брата. Злорадство внутри меня от души смеялось.

– Георгий Иванович, – он вздрогнул. – Почему не получилось с Амстердамом?

– Виза, – он холодно смерил меня взглядом, показывая, что на этом разговор окончен.

– Не успели подготовить документы? – мне нравилось делать так, как не нравилось другим.

– Моя дура-секретарша вовремя не забрала паспорт. Осталась без работы.

– Ты всегда был жёстким руководителем, – отметил Игорь, схватив колечко лука двумя пальцами. – По-моему, можно было обойтись строгим предупреждением. Она же не специально, я уверен, ты завалил её работой по самую макушку.

– Поэтому ты и не руководитель, – отрезал Рождественский и, наконец, сел прямо. Его вилка устремилась за куском мяса. – Правда ты хорошо готовишь. Это, несомненно, главное качество настоящего мужчины.

От такой колкости я приоткрыла рот. Мне казалось, что они очень даже ладят.

– Ты вроде бы арт-директор? Это тоже управленческая должность, – я попыталась спасти самолюбие Игоря. – Мне кажется…

– Ключевое слово – кажется, – отрезал Георгий Иванович. – Сколько у тебя в подчинении людей? Ноль! – он яростно пилил кусок на своей тарелке. – А где ты стал директором? В баре! А кто тебя туда устроил? Жёсткий брат, – он бросил нож, на скатерти тут же расплылось пятно. – Вот, что я тебе скажу, пока ты веселился, я учился ответственности. Не надо учить меня работе с персоналом!

Игорь остался спокойным. Он послал брату воздушный поцелуй, а я решила, что стоит уехать. Ника всё также безучастно пила сок.

– Так вы братья по отцам? – я хотела увести разговор в сторону, совершенно не догадываясь, что любая тема может вывести на конфликт этих людей.

– Мой отец брат его матери – спокойно сказал Игорь, насадив помидорку черри на свою вилку. – Когда его горе-папаша бросил семью, нам пришлось им немного помочь…

– Закрой рот.

– Разве я вру?

– Это наше семейное дело, – Георгий Иванович покраснел, отчего мне стало его невыносимо жалко.

– Значит про меня ты можешь говорить что угодно, а всё, что касается тебя – под запретом? Тебе не кажется, это нечестно?

– Игорь, – дёрнуло его за рукав я. – Мне кажется, что будет лучше мне уехать домой.

– Нет!

Они сказали это одновременно и так громко, что меня передёрнуло. Даже Ника растерянно смотрела по сторонам.

Я оказалась в ловушке братской конкуренции. Они самоутверждались передо мной и не собирались это заканчивать. В этот момент на подкорках моего сознания появились страхи, которые предупреждали меня, что ехать с малознакомым человеком на дачу – сомнительное удовольствие. Теперь они меня не отпустят. Такси сюда будет стоить огромных денег. Зато я получу урок на всю жизнь. Как же я ненавижу треугольники!

Глава 13.

Вопреки здравому смыслу и собственному мнению, я согласилась остаться. Возможно, во мне всё ещё сильно было наивное мнение: любую вещь можно подчинить. Конечно, отношения братьев были далеки от эталона, но и я сама, стоит признаться, идеальностью не блистала.

Чтобы там ни было, а я принялась за готовку с необычным рвением, поскольку женское тщеславие всегда шагает впереди. Картофельное пюре, курица, оливье – стандартный набор снежного волшебства. Много раз я представляла себе Новый Год в компании мужчины, который мне нравится. Всё, казалось, сложится идеально. Мы будем много смеяться, украшать дом, периодически прерываясь на нежности, опоздаем на все запланированные передачи, съедим слишком мало и уснём счастливыми.

Сейчас присутствие начальника хорошенько подпортило мой план. Да и Игорь не был всё ещё тем самым. Я не могла отделаться от мыслей об Артуре. Преступные фантазии, где он был со мной, а не с Розой, оставались под запретом, но подсознание то и дело вырисовывало всевозможные истории нашего совместного времяпрепровождения.

Я отмахивалась, поглядывая