Йошико - Хельге Т. Каутц

— А я воспринимаю это именно так, коллега, — фыркнул тот.

Зер Альман вздохнул и снова выглянул в окно. На него сияющими глазами смотрели мужчины и женщины, стар и млад. Там были маленькие дети и подростки, взрослые люди среднего возраста и даже совсем старые, с морщинистыми лицами и седыми волосами. Теладинцы шипели, сплиты показывали какие-то странные жесты. Чем он заслужил все это? Он же был всего-навсего инженером.

Неожиданно его взгляд зацепился за что-то в водовороте толпы. Зер Альман повернул голову и присмотрелся. Кто-то один не махал ему, не танцевал вместе с другими, а просто стоял, как скала посреди бушующего прибоя, и пристально смотрел на него, на Зера Альмана.

Это была довольно молодая женщина, очень красивая, с продолговатым лицом, стройная, светлые длинные косы, светло-голубые глаза. Зер Альман ощутил сильный толчок в сердце, оно сжалось и заболело. Он не знал, кто эта женщина, он никогда не видел ее, и все же… В ее глазах сверкал необычный ледяной огонь, сразу же показавшийся ему знакомым, как будто эти глаза снились ему каждую ночь. Кем она была? Он ощутил почти физическую боль, когда их взгляды оторвались друг от друга, потому что Гегебалий наконец-то сдвинул ракетоплан с места. Целую сезуру он боролся с искушением попросить своего ассистента изменить курс и вернуться. В конце концов Зер Альман преодолел это желание, но что-то в его душе и сердце продолжало вспоминать и болеть. Это было чувство, для которого он не мог найти слов.

В таком взбудораженном состоянии космолетчик вошел спустя пять мизур на борт «АП Весельчака», опустился на сиденье пилота и застегнул ремни безопасности.

— Вы уверены, что я не должен лететь с вами? — спросил Гегебалий, бочком присевший на сиденье второго пилота, пока Зер Альман вместе с молчаливым бортовым компьютером проверял данные приборов.

— Конечно, будет вполне достаточно, если вся слава окатит с ног до головы меня одного, — ответил пилот, подмигивая.

Гегебалий слишком хорошо знал шефа, чтобы понять, что это была шутка. Да и кроме того, правилами не предусматривалось присутствие второго пилота.

— Тшш! Что ж, тогда пожелаю вам поймать удачу за хвост, — торжественно сказал теладинец.

Зер Альман поблагодарил Гегебалия и посмотрел ему вслед. Когда компьютер доложил, что все переборки закрыты и включена стартовая готовность, Зер Альман положил руки на прохладные поверхности рукоятей управления, но не засунул их в углубления. С переброской на орбиту Юнипы компьютер мог отлично справиться и сам. Джонферсон снял руки с рукоятей и с удивлением обнаружил на них потные отпечатки. Неужели он вспотел? Разве он волнуется? Он недоуменно пожал плечами и отдал приказ: «Старт!» «АП Весельчак» приподнялся над землей на бледном столбе пламени и взмыл в ночное небо. Когда корабль прибыл на орбиту Ледды, с Зером Альманом тут же связались оба корабля сопровождения. Судьи состязаний передали на его бортовой компьютер официальные орбитальные параметры и пожелали ему удачи. Потом он включил стандартные двигатели — и полет «АП Весельчака» начался.

В течение полутора стазур, во время которых корабль стремительно несся к цели, мысли Зера Альмана были заняты в основном голубыми глазами, которые он заметил в людской толпе на Ледде. Естественно, не могло быть и речи о любви с первого взгляда или о передаче мыслей на расстоянии, но он мог бы поклясться, что эти глаза пытались ему что-то сказать. Они затронули его душу.

Через какое-то время, показавшееся человеку вечностью, корабль наконец приблизился к цели — точке L5, месту в треугольнике между Вантерой, Юнипой и «АП Весельчака», где в соответствии с планом должна была начаться гонка, как только компьютер включит зажигание. Зер Альман потянулся, хрустнул пальцами и засунул руки в углубления рукоятей управления. Он сделал это как нельзя вовремя. Рукояти дрогнули, и показатели нагрузки двигателей КМДД скакнули с нуля до шестидесяти пяти процентов. Под обшивкой корабля послышался негромкий, но мощный стук, сигнализирующий о том, что компенсаторы начали свою работу. Вантера буквально прыгнула в лицо Зеру Альману, заполнив собой все пространство. Темно-синяя планета с плотной атмосферой, но без узнаваемых облачных зон. Из тени планеты медленно выплывала луна Юнипа.

— Скоро увидимся, — хриплым голосом сказал Зер Альман, глядя на Вантеру.

Не упуская из виду просчитанные заранее параметры, он изменил курс «АП Весельчака» таким образом, чтобы носовая часть корабля показывала на внешний край Юнипы. Его план предусматривал пройти мимо луны как можно ближе к ее поверхности. Наблюдая за полетами других участников, он понял, что большинство из них старались держаться как можно дальше от луны, так, будто у нее была собственная атмосфера. Он же решил поступить иначе, а двигатели КМДД могли в крайнем случае вытащить его почти из любой гравитационной дыры!

И хотя Зер Альман все просчитал и был уверен в себе, его пульс учащенно бился, когда корабль начал стремительно приближаться к луне, которая осветила кокпит нереальным белым светом. Оправдают себя расчеты или его расщепит на атомы? От этой мысли у него на лбу выступил холодный пот. И только через несколько мизур, когда уже можно было различить отдельные детали на поверхности Юнипы, он осознал, что «АП Весельчак» действительно будет падать, вращаясь вокруг луны. Его руки машинально подвинули рукояти управления и увеличили радиус маневра «качелей». Когда Зер Альман это понял, он тут же вернул корабль в прежнее положение, но это упущение стоило ему по меньшей мере одной мизуры.

Слева над луной всходила Вантера. Зер Альман вздохнул с облегчением и вытер со лба капельки пота.

«Первый удар нанесен. Правда, не совсем безупречно», — подумал он и сконцентрировался на втором, более сложном этапе маневра.

Вантера была не газовой планетой, а так называемым кремниевым гигантом с такой большой гравитационной силой, что, окажись на его поверхности люди, они были бы обречены на неподвижность. Именно этот момент и могли бы обыграть мощные двигатели КМДД как свою козырную карту. Там, где другим пилотам приходилось просчитывать традиционный курс, Зер Альман мог рискнуть и сэкономить таким образом несколько сезур, а то и мизур.

Если пикирование на Юнипу уже было делом рискованным, то пике в совершенно ровную синеву большой планеты равнялось настоящему падению в бездну. Глазу не за что было зацепиться: не было видно, где начинается атмосфера и насколько она удалена от поверхности. Вантера заполняла всю панораму кокпита, как будто кто-то натянул перед окном огромный голубой платок. Сжав до боли зубы, Зер Альман пытался буквально слиться с рукоятями управления. Даже малейшее их движение могло означать для него жизнь или смерть, победу или поражение.

Наконец, после бесконечно длившейся инзуры, во время которой Зер Альман испытал сильнейший стресс, в нижней части окна из стеклометалла появилась крохотная щель черного космоса. Зер Альман чувствовал, как сила притяжения планеты держит «АП Весельчака» и пытается втащить его обратно. Он увеличил мощность двигателей на пять процентов сверх их полной нагрузки. Бесконечно медленно, как казалось Зеру Альману, тянулось время, пока корабль вырывался из воронки гравитационной силы.