Узурпаторы и самозванцы "степных империй". История тюрко-монгольских государств в переворотах, мятежах и иностранных завоеваниях - Роман Почекаев

Сами Музаффариды представляли собой династию, полностью отказавшуюся от чингизидского наследия и опиравшуюся исключительно на принципы мусульманской государственности и права. Музаффариды были иранской династией, по некоторым сведениям, арабского происхождения, которая «терпела» власть монголов по необходимости и сразу же после их ослабления захватила всю полноту власти в регионе, и ранее, при Хулагуидах, находившемся под ее контролем. Обосновавшись сначала в Йезде, родоначальник Музаффаридов, Мубариз ад-Дин Мухаммад, в течение короткого времени захватил весь Фарс, провозгласил себя султаном и признал власть каирского халифа из династии Аббасидов, всячески игнорируя претензии монгольских правителей на установление сюзеренитета[256]. Однако полвека спустя, в 1380-е гг., Музаффариды, чьи владения оказались раздроблены между различными представителями династии, ведшими постоянные междоусобицы, были вынуждены признать сюзеренитет Амира Тимура, который, как известно, действовал от имени хана-Чингизида Суюргатмыша. Таким образом, формально Фарс был возвращен под власть «Золотого рода». Однако сразу после первого ухода Тимура обратно в Среднюю Азию Музаффариды отказались подчиняться ему, и в начале 1390-х гг. Железный Хромец вновь вторгся в Фарс — что интересно, под предлогом наказания Музаффарида Шах-Мансура за его преступления против собственных родственников, у которых тот поотнимал уделы, а некоторых еще и ослепил. В 1393 г. Шах-Мансур был разгромлен и убит в битве, а его уцелевшие родичи были арестованы Амиром Тимуром и отправлены Самарканд, а Фарс опять попал под власть тюрко-монгольских правителей — на этот раз потомков Тимура[257]. Таким образом, формально чагатайскому завоевателю удалось покончить с династией узурпаторов и восстановить власть «Золотого рода» в этом регионе.

Наиболее своеобразным государственным образованием на территории распавшегося государства ильханов являлось государство сербедаров, просуществовавшее в Хорасане в 1336–1381 гг. Изначально они позиционировали себя как религиозных последователей шейха-проповедника Хасана Джури и строили свое государство на принципах мусульманского вероучения — причем именно в том варианте, в котором его преподносил сам их духовный глава. Соответственно, чингизидские политико-правовые принципы и нормы не только отвергались ими, но и провозглашалась борьба с теми правителями, которые их придерживались. Подобная политика послужила поводом для противостояния с последними ильханами, Борджигинами, и другими постхулагуидскими претендентами на власть[258]. Как отмечалось выше, сербедарам удалось в течение ряда лет успешно противостоять попыткам самозваного ильхана Туга-Тимура (потомка Хасара, брата Чингис-хана) подчинить их себе, а в 1353 г. они даже смогли покончить с ним. Тем не менее, несмотря на свой успех и свое религиозное рвение, предводители сербедаров не могли не считаться с политической ситуацией в Иране и Центральной Азии, где власть чужаков-монголов, несмотря на династический кризис, продолжала считаться законной, а сами они воспринимались как мятежники. Поэтому, стремясь сохранить и приумножить свои завоевания, правители сербедаров старались лавировать между различными монгольскими правителями и их приверженцами. В частности, они заключили фактически равноправный мирный договор с правителем Чагатайского улуса Казаном, который после его гибели, вероятно, перезаключили и с его номинальным преемником Баян-Кули-ханом[259].

Как и в случае с Музаффаридами, тюрко-монгольские правители воспринимали сербедаров как узурпаторов. Впрочем, в этом они не расходились и с другими, даже чисто мусульманскими правителями Ирана, для которых «висельники» (так переводится «сербедар») были незаконными правителями. Соответственно, когда последний сербедарский правитель Али-Муайад, опасаясь вторжения мазандеранского правителя Вали-бека (потомка Хасара, т. е. члена рода Борджигин), обратился к Амиру Тимуру, тот вторгся в Хорасан и, захватив его в 1381 г., арестовал самого правителя, которого, продержав несколько лет в заключении, в конце концов приказал умертвить[260].

Таким образом, и в этом регионе власть Чингизидов (в лице их фактических соправителей Тимуридов) была восстановлена. Их власть над Хорасаном (порой считавшимся в большей степени частью Чагатайского улуса, нежели иранским регионом) сохранялась вплоть до завоевания его персидским шахом Исмаилом Сефеви в 1510 г. Однако и после этого бухарские Шайбаниды и Аштарханиды продолжали предпринимать попытки вырвать его из-под власти иранских властителей, опираясь на прежние прецеденты контроля над ним.

Улус Джучи, чаще именуемый в историографии Золотой Ордой, являлся самым обширным и при этом самым отдаленным из улусов Монгольской империи. Этот улус к тому же возглавили потомки старшего из сыновей Чингис-хана, по имени которого это государство и получило свое официальное название. Как следствие, этот улус быстрее других обособился и вскоре добился фактической, а затем и формальной независимости от монгольских ханов.

И уже с этого времени в Золотой Орде постоянно шла борьба за власть, в ходе которой претенденты использовали самые разнообразные средства, чтобы расправиться с противниками и подчеркнуть собственные права на трон.

Правители Улуса Джучи, начиная с момента его формирования в качестве отдельного улуса, обладали особым высоким статусом в Монгольской империи: сам Джучи — как старший сын Чингисхана, Бату — как его прямой преемник, а также в силу собственных заслуг. Однако хотя Бату и считается фактическим основателем Золотой Орды, заложившим основы ее могущества и будущей независимости, сам он за все свое почти тридцатилетнее пребывание на троне (1227–1256) никогда не предпринимал попыток выйти из-под власти монгольских ханов: это ему было просто-напросто невыгодно, ведь он занимал высочайшее положение и в самой Монгольской империи, не сильно уступая по статусу ее монарху[261]. Вероятно, такое же положение он намеревался сохранить и за своими преемниками: его сын Сартак, а затем и внук Улагчи утверждались в качестве правителей Улуса Джучи монгольским ханом Мунке (оба в 1256 г.).

Такая ситуация очень не устраивала Берке, брата Бату, который уже в последние годы его правления стал весьма влиятельным царевичем в Улусе Джучи, пользовался значительной поддержкой местной знати и имел все основания претендовать на трон правителя. Однако у монгольского хана Мунке имелась личная неприязнь к Берке, и, возможно, именно поэтому он предпочел видеть на троне сначала Сартака, а затем — даже малолетнего Улагчи, а не влиятельного и энергичного Берке.