Узурпаторы и самозванцы "степных империй". История тюрко-монгольских государств в переворотах, мятежах и иностранных завоеваниях - Роман Почекаев

Есть серьезные основания полагать, что в скоропостижной смерти Сартака был повинен именно Берке. Затем, через год, в 1257 г., точно так же неожиданно скончался и юный Улагчи[262]. У Берке, казалось, были все шансы занять трон, однако Боракчин, вдова Бату, являвшаяся регентшей при Улагчи, не пожелала выпускать из рук бразды правления и начала склонять золотоордынскую знать к возведению в правители своего второго сына Тукана. Но она допустила роковую ошибку, решив опереться не на местную знать (которая, впрочем, в большинстве своем поддерживала Берке) и даже не на хана Мунке, а на его брата Хулагу — властителя Ирана. В отчаянной попытке сохранить хотя бы часть своей прежней власти, правительница предложила иранскому правителю фактически стать регентом Золотой Орды!

О переписке Боракчин с Хулагу стало известно Берке, и, естественно, он не преминул обвинить правительницу в измене. И она в значительной степени подтвердила его обвинения: поняв, что ее замысел раскрыт, она пыталась бежать и добраться до Ирана, под защиту Хулагу. Тут даже наиболее преданные семейству Бату нойоны убедились в ее измене. И когда Боракчин была перехвачена по пути, ни у кого не было сомнений в том, что она заслужила смерть[263].

После казни Боракчин у Берке не оставалось уже никаких влиятельных соперников, несмотря на то что живы были другие сыновья Сартака. Однако брат Бату вполне отдавал себе отчет, что Мунке никогда не утвердит его правителем Золотой Орды из-за личного к нему негативного отношения. Когда же Берке узнал, что хан отправился в поход против империй Сун в Южном Китае, он решился на крайне рискованный шаг: самовольно провозгласил себя правителем Золотой Орды, фактически узурпировав власть[264].

В самом Улусе Джучи Берке, как уже отмечалось, пользовался безусловной поддержкой большинства знати и значительной Части населения — в первую очередь, всех мусульман, поскольку и сам исповедовал ислам. Соседние страны не посмели вмешиваться во внутренние дела могущественного улуса Джучидов. Таким образом, единственная опасность для власти нового правителя могла исходить только от монгольского хана Мунке: известный своей приверженностью законам, он мог сурово расправиться с узурпатором, бросившим вызов его власти! Однако Мунке, находясь в Китае, скончался, а последовавшая после его смерти междоусобица его братьев — Хубилая и Арик-Буги — позволила Берке не только сохранить власть, но и окончательно избавиться от контроля со стороны монгольских властей. Одним из последствий его политики, по-видимому, стала расправа с монгольскими сборщиками налогов на Руси в 1262 г.: в отечественной историографии эти события в течение долгого времени трактовались как народно-освободительное восстание против власти ордынских ханов[265], и лишь немногие исследователи обращали внимание, что были изгнаны и частично перебиты чиновники, направленные на Русь именно из Каракорума. Таким образом, эти события не только не преследовали антиордынских целей, но и, напротив, способствовали укреплению контроля Улуса Джучи над русскими землями — в ущерб власти монгольского хана.

Несмотря на то что Хубилай достаточно быстро одержал победу над братом, у него так и не появилось возможности вновь вернуть контроль над Улусом Джучи. В отместку за то, что Берке в 1263 г. развязал войну с Хулагу, монгольский хан приказал перебить ордынских подданных в Самарканде и Бухаре, где Джучиды имели владения со времен Чингис-хана. Сами владения, естественно, были конфискованы в пользу хана, равно как и джучидские владения в Китае. Они были возвращены Улусу Джучи лишь несколько десятилетий спустя, когда золотоордынский хан Токта пошел на союз с империей Юань и номинальное признание верховенства ее монарха Тэмура[266]. Но это оказалось единственным негативным последствием захвата власти Берке и отказа подчиняться монгольскому хану. Думается, положительных последствий для него было гораздо больше.

Таким образом, Берке, захватив (по сути — узурпировав) власть, в Улусе Джучи, стал фактически его первым самостоятельным правителем при полной поддержке со стороны местной знати и значительной части населения. Несомненно, в течение довольно долгого времени он не чувствовал себя вполне уверенно из-за недовольства достаточно многочисленных сторонников семейства Бату, поэтому для укрепления своей власти и признания со стороны этой «оппозиции» пошел на то, что объявил своим «наследным принцем» Менгу-Тимура, внука Бату (сына того самого Тукана, которого покойная Боракчин пыталась провозгласить правителем в ущерб Берке)[267].

Соответственно, после смерти Берке именно Менгу-Тимур возглавил Улус Джучи — хотя и не без некоторого сопротивления со стороны различных политических группировок[268]. Впрочем, тот факт, что приход этого царевича к власти не повлек значительных междоусобиц и мятежей, свидетельствует о его признании большей частью золотоордынской знати, что, впрочем, вполне объяснимо: ведь он стал правителем не только по завещанию своего предшественника, но и как прямой потомок, внук великого Бату.