Мученик - Рори Клементс

Дома его не было, но дверь была не заперта. Парсимони удивилась. Когг никогда не выходил из дома, слишком тяжело ему было носить свою тушу. Она поднялась в спальню. На столе стояла тарелка с объедками, куриными косточками или чем-то вроде того, постельное белье было смято. Парсимони села на кровать и попыталась собраться с мыслями. Когг должен быть здесь. Она не припоминала, чтобы он выходил куда-нибудь в последнее время. Когг даже до публичного дома у «Бель-Саважа» не мог дойти, поэтому проститутки приходили к нему сами. В последний год он сильно сдал. С ним что-то случилось.

Задумчиво накручивая локон своих прекрасных волос на пальцы, Парсимони сидела и вспоминала, как познакомилась с Коггом, когда ей было шестнадцать, а ее муж-каменщик сбежал, пожелав стать актером и писать пьесы. Семь лет уже прошло. Ей сразу понравилась жизнь проститутки: так легко зарабатывать себе на жизнь, отдаваясь мужчинам за деньги, а иногда даже приятно. Больше всего ей нравились моряки, которые возвращались из долгого плавания: у этих веселых с сильными, закаленными морем телами мужчин всегда водились денежки. К тому же Когг и Парсимони прекрасно понимали друг друга. В награду за работу управляющей заведения он разрешал Парсимони оставлять себе в два раза больше денег, чем остальным проституткам. По ее подсчетам выходило, что, еще до того как ей исполнится двадцать пять лет, она скопит столько денег, что хватит на собственный бордель.

Парсимони принялась искать Когга и очень скоро обнаружила его тело внизу, в огромной бочке, где прежде хранились кожи и меха из земель Балтии. Груда из кож, сваленных рядом с бочкой, походила на спящего медведя. Бочку опрокинули на бок, чтобы впихнуть огромную тушу Когга, но он туда не поместился. Бочку развернули к стене, чтобы скрыть тело, и Парсимони не сразу заметила его раздутые обнаженные ступни. Конечно, так его невозможно было долго прятать.

Выходит, эти грязные, подлые шлюхи убили Когга. Да еще и ограбили, решила Парсимони. Что ж, она поквитается с ними. И Парсимони уже придумала, как.

Но где же Когг прятал свое богатство? Все ли они нашли или что-то осталось? Несколько минут она обыскивала дом, но тщетно, посему поспешила обратно в «Бель-Саваж», опасаясь, что Старлинг и Элис улизнут.

Она распахнула дверь таверны. Ей в нос ударила смесь дыма от очага и паров эля. Старлинг Дей и Элис напились до бесчувствия и, неуклюже раскинув руки и ноги, храпели на полу. Другие проститутки пили эль, оплаченный Старлинг и Элис, и развлекались с торговцами.

Мгновение Парсимони никто не замечал. Затем одна из девушек, увидев ее, пихнула локтем соседку. Пирушка мигом прекратилась и наступила тишина. Проститутки со страхом смотрели на Парсимони, глаза которой горели гневом. Она подошла и наотмашь ударила одну из них по лицу, затем указала на Старлинг и Элис и приказала остальным:

— Оттащите их назад и не спускайте с них глаз, — произнесла она холодным тоном, которого, как она знала, не посмеют ослушаться. — Смотрите, чтоб не сбежали. Я поговорю с этими подлыми мошенницами позже, когда протрезвеют. Во дворе стоит бочка — разбейте лед и окатите их водой. Пусть остынут.

— Видел эту пьесу? — спросил Дэнис Пикет, сидя в пивной постоялого двора «Фалькон» в Фотерингее.

— Нет, — ответил Саймон Булл. — Как называется?

— «Тамерлан». Хорошая вещь, Були. Много драк, много смеха.

— А где идет?

— В «Занавесе»,[39]Булли.

— Ясно. Только зови меня господин Булл.

— Простите, господин Булл.

— О чем пьеса?

— Кажется, о турках. Много сражаются и убивают.

— Это не для меня. Не нравится мне эта мода лить в пьесах кровь рекой. — Булл огляделся и заметил, как завсегдатаи быстро отвели взгляды. Булл уже привык и не особенно обращал внимание на то, что на него вечно глазеют, но он беспокоился о своем помощнике. Пикет был молод и, если верить рекомендациям, отлично управлялся с топором и веревкой, но такой серьезной работы у него прежде еще не было. Буллу не хотелось, чтобы Пикет привлекал к себе излишнее внимание.

— Господин Булл, а где остановился Дигби?

— В Эпторпе вместе с джентри. Господин секретарь хотел, чтобы и мы отправились туда, но старина Милдмей не позволил. Думает, что мы слишком низкого происхождения. Только знаешь, Дэнис, — и здесь он перешел на шепот, — я рубил головы господам и познатней. Перед плахой все равны.

— Ну и кого тебе довелось укоротить при помощи топора, а Булли? — спросил Пикет.

Булл поднес указательный палец своей огромной правой руки к губам.

— Топор в сундуке, Дэнис, и закончим на этом. Не хочу тревожить местных. И зови меня господин Булл, последний раз напоминаю.

— Простите, господин Булл.

Днем ранее, или около того, к Саймону Буллу, проживавшему за воротами Бишоп-Гейта, приехал состоящий на службе у Уолсингема Энтони Холл с известием о том, что Булл получил новый заказ. Они поторговались немного и в конце концов остановились на десяти фунтах золотом, расходах на поездку, хорошую еду и ночлег для него и его помощника. Они принялись спорить о том, кому достанутся драгоценности и одежда с тела, Булл стоял на своем, и Холл пообещал, что в свое время они обо всем договорятся. Зачем расстраивать палача перед работой.

— Ну, Дэнис, может, выпьешь еще кварту, пока я ем? Затем отправляемся спать: надо хорошенько отдохнуть. Нам рано вставать.

— Хорошо, господин Булл.

— Молодец. Мне бы сейчас парочку голубей да кусочек говядины. Узнай, не смогут ли нам приготовить что-нибудь в этом роде, хорошо?

— Да, господин Булл.

— И еще свежего хлеба с маслом, будем макать его в жир.

— Да, господин Булл, будет исполнено.

Старлинг Дей проснулась от сильной оплеухи, которую ей отвесила Парсимони Филд. За первым ударом последовал второй, потом еще и еще.

Она попыталась уклониться.

— Пожалуйста, Парси, не надо, — слабым голосом взмолилась она.

— Сперва скажи, где золото, Старлинг Дей. — Парсимони снова ударила ее. — Ты увязла по самую свою куриную шею.

Старлинг поняла, что привязана к кровати. Голова кружилась от выпитого, а из-за жесткого деревянного основания невыносимо болела спина. Старлинг стало нехорошо, она отвернулась, и ее вырвало.

— Убью, если тебя стошнит на меня.

Старлинг закрыла глаза. В пьяном бреду ей казалось, что она снова в Стреллее, привязана к кровати, и ее избивает Эдвард. А она надеялась, что такого больше не повторится. Постепенно в сознании всплыли события прошлой ночи. Они спрятали золото и драгоценности, оставив лишь несколько ожерелий и браслетов, которые нацепили на себя, а затем вернулись, чтобы забрать пожитки Элис. Потом, куражась, они наговорили Парсимони Филд гадостей и направились в «Бель-Саваж», чтобы выпить напоследок и исчезнуть навсегда. А почему бы и нет? Арси-Парси понятия не имела, что произошло на Кау-лейн, и ей их было не остановить. Но выпивка взяла свое.