Магия дружбы - Ирина Лазаренко

Ефима и впрямь сама не знала, чего хотела добиться своими опытами. Жляг на самом деле был ей не нужен. Она больше экспериментировала с бытовой магией, да еще с Картами.

– Оль, эта тварь не сорвется с цепи?

Маг помотал головой. Гном сделал шажок вперед. Жляг продолжал тупо пялиться на Оля.

Ефима обустроила монстра в подвале и на некоторое время почти забыла о нем. Кормила, когда вспоминала. У нее было полно куда более веселых дел.

– Оль, так он живого тоже сожрет?

– Погодите! Не лезьте к нему!

Жляг заворчал на гнома, облизнулся. Гном поднял топорик. Монстр моргнул и снова обернулся к Олю.

Ефима затеяла это от скуки. Все из-за коровьего мяса, которым она кормила жляга. Ей подумалось, что было бы забавно превратить падальщика в травоядное. Она и сама не верила, что у нее получится, но что еще было делать с этой тупой тварью?

И Ефима попробовала. Успокаивающие составы. Чарование с пищеварительной системой. Магия воплощения. И много коровьего мяса, которое магичка рубила топориком.

– Оль, оно нервничает!

– Да погодите же!

Гном был уже в нескольких шагах от монстра.

Конечно, ничего не получилось. И Ефима снова забыла про монстра в подвале. До той поры, пока не пришла в лабораторию, чтобы собрать вещи в дорогу.

Магичка вспомнила про жляга посреди сборов. Его надо было упокоить – не с собой же тащить эту бесполезную зверюгу.

Гному удалось подобраться почти вплотную, когда жляг развернулся и клацнул на него зубами. Гном с воплем метнулся влево, вправо, наступил на цепь, заставив тварь захекаться и пригнуться к земле.

– Вот же здоровенный, гад!

– Гном, уйди!

Монстр рванулся, повернул голову и нашарил тупыми глазами мага.

Ефиме было очень жаль. Ведь обычно ее эксперименты давали хоть какой-то результат – пусть и не тот, что ожидался.

И только когда массивная туша, пронзенная веером магических клинков, стала оседать у ее ног, Ефима поняла, что и теперь ее опыты не прошли бесследно. Только итог был совсем, совсем, совсем не тот, которого она могла ожидать!

Жляг моргнул, взревел и бросился на гнома.

Террибар зажмурился.

– Назад! – заорал Оль, но поздно.

Промельк, блеск лезвия, хруст, гортанный стон – и склизлая туша грузно валится на пол, а вокруг начинает натекать вязкая черная кровь, воняющая гнилью. Нелепые тонкие пальцы скребут по полу, мясистые ляжки дергаются.

Наместник, вцепившись в дверной косяк, с трудом сглатывает и дышит так, словно это в его спине торчит топор.

– Люди, – вздыхает гном и, проходя мимо, подцепляет Террибара за пояс. – Пойдемте, наместник. Нечего вам тут торчать, такому трепетливому. Маг?

– Сей вздох, – глухо отвечает Оль, не отводя глаз от тела.

Когда Террибар и ненавязчиво поддерживающий его гном скрылись из виду, маг подошел к мертвому жлягу и опустился возле него на колени. Лицо Оля застыло в гримасе удивления.

– Как быстро оно случилось, – пробормотал он. – Не сообразил ничегошеньки.

Уткнулся в ладони лицом, посидел так недолго. Вздохнул и отнял руки. В позе бездыханной туши ему чудилась укоризна.

– Я ж должен был что-то сделать. А что? Расчаровать тебя? Так и сам не умею, и никто другой бы не взялся. Забрать себе, кормить втихушку? Или отдать тебя Хону, чтобы порадовался?

Маг нашарил под телом монстра его правую лапу, несколько вздохов смотрел на нее. Потом сердито засопел и с усилием стянул тонкое витое кольцо с пальца жляга.

– Или то была Божинина воля, что я не успел понять ничегошеньки? Неправильно ведь противиться природному отбору и мешать слабоголовым убивать себя. Ты ж знала, что играть с чарами воплощения опасно, Ефима?

Оль поднялся на ноги, сунул кольцо в карман и пошел к выходу. Толкнув окованную дверь, снова обернулся к мертвому жлягу и задумчиво произнес:

– А ведь верно Дорал говорил: пришлые обособные маги – зло, потому как нет у вас совести. Вы ж, зараза, хуже мора будете, если вас вот так не держать, – Оль показал туше крепко сжатый кулак. – Ни за что больше я не пущу в свой город ни одну вот такую подлюгу!

Даэли – край особый: лесной, диковатый, сверх меры кишащий всяческим непотребством.

Поэтому, когда на Ильдомейна из потемок вывалилось что-то лохматое и спросило, нельзя ли тут купить приличную ковригу хлеба, Ильдомейн перепугался, заверещал и стал отпрыгивать назад к россыпи костров, трясущимися пальцами поддерживая пояс.

Лохматое, странно похохатывая, двинулось следом и в уютных желтых отсветах огней оказалось обыкновенным эльфом. Ильдомейн еще пару вздохов смотрел на гостя переполошенно, уверенный, что тот обязан перекинуться в какое ни есть страховидло.

А и правда – с чего бы добрым эльфам в потемках бродить по дриадским лесам?

Этот, однако, бродил. И перекидываться в какую-либо погань вроде как не собирался.

Обычный эльф, высокий и крепкий, светловолосый, с неуловимо кошачьими чертами лица. Молодой, лет двадцать – двадцать пять. Одежда на нем была походная: штаны и жилетка из телячьей кожи, полотняная рубашка. На правом плече болталась толстенькая котомка, на левом бедре – кинжал в ножнах.

Припозднившийся путник, понял Ильдомейн, окончательно отдышавшись. Не поспел засветло добраться до постоялого двора в Линнивэ, всего на половину перехода не поспел. Вот и набрел на лагерь в вечерней темени.

– Хлеба, – попридя в себя, повторил Ильдомейн. – Это можно. Во-он, слева за деревьями, костерок виднеется, за ним шатер с листом рябиновым. Там спросишь, скажешь, Ильдомейн разрешил. Впрочем, давай-ка сам тебя свожу. Что, дриадские лепешки не по вкусу, а?

– Лепешки, – улыбнулся эльф. – Разве эту мерзость можно называть лепешками? Травы, укропные семена, соли нет… Помню, детьми мы делали «хлеб» из глины, так и тот был вкуснее, ухо даю на отсечение!

– Надобно мне ухо твое, как же, – проворчал Ильдомейн. Вполне, впрочем, добродушно: появление чужака отвлекло его от невеселых дум.