Магия дружбы - Ирина Лазаренко

Эльф неуверенно перебирал пузырьки, старательно вспоминая занятия в городской лекарне. Как помочь организму, что борется с отравой? Наверное, подойдет вот это средство: «Почистить кровь. Настой на красном вине. Корень девясила, плоды шиповника, цветы календулы, ягоды калины». Непременно нужно взять состав от жара: крапивный сок, липовый цвет, яснотка. И еще, наверное, нужен вот этот пузырек, на котором указано: «Для сердечной силы. Чеснок, боярышник, корень имбра».

На самом деле очень большая удача, что в Линнивэ живет именно аптекарь, а не травник. Если б еще вместо Кинфера на лагерь кочевников вышел целитель!

Эльф помнил, как действовал главный целитель городской лекарни. То был пожилой маг, лечивший людей более половины века, и ему хватало одного внимательного взгляда, чтоб определить болезнь. Старик говорил: у этого человека кровь течет медленно и собирается в сгустки – давать ему чесноку с медом. А у этой женщины вы напрасно лечите глаза: она плохо видит оттого, что у ней белый лед в затылке. А этот мужчина страдает из-за того, что сердце неровно стучит: вот же вокруг него зеленый клубок – давайте больному пустырник и боярышник…

На того мага из лекарни самые лучшие целители глядели как на божество, мечтая со временем достичь подобного мастерства. В свою очередь, сами они были примером для целителей рядовых, которые казались виртуозами молодым магам… Ну а Кинфер не умел и того, на что были способны эти молодые целители уже после года обучения.

Спрашивается, думал эльф, в чем замысел Божини, которая направила к кочевникам именно меня?

– …что это могло быть?

– Нет, Дег. Здесь все спокойно.

Поведение Салиэль казалось Кинферу странным. Неправильным.

Ему не нравилось, как она говорила с Дегом и какие опасливые взгляды бросала на него самого. Не понравилось, как Салиэль посмотрела на отобранные им склянки – встревоженно, неодобрительно, словно эльф ядов набрал.

А яды здесь тоже наверняка были. Под прилавком либо на самых нижних полках, заставленные пузырьками с наиболее мерзким содержимым.

Из лавки Кинфер тактично вышел первым. Рассовал пузырьки по карманам и присел на ступени, сонно таращась на единственную улицу Линнивэ.

Поселок и поселок себе. Обычный – насколько это слово применимо к дриадскому поселению. Попервости Кинферу думалось, что жители Даэли едва ли не в гнездах обитают, однако ничего такого до сей поры ему не встретилось. Глинобитные и соломенные домики, деревянные – редко: дриады не портят живых деревьев. Изгороди из дикого винограда меж домами. Дороги немощеные, просто хорошо утоптанные. В дождь, наверное, из дому не выйти. Впрочем, кто их знает, дриад этих. Быть может, на такой случай у них плоты припасены где-нибудь под кроватями.

Словом, все самое обычное, разве что с оглядкой на любимое дриадское единение с природой. Без нужды ни растения не погубят, ни живности.

Любопытно: враждебное существо, сидящее недалеко от поселка, может взволновать дриад настолько, чтоб хотя бы попытаться его отыскать да прибить от греха?

И, если поблизости действительно обитает злобное, почему Салиэль сказала Дегу, что в поселке спокойно? Быть может, неведомая тварь только на чужаков нападает, а с дриадами пребывает в пресловутом единении? Быть может, существо не такое уж злобное, хотело не сожрать и не убить ребенка, а только напугать – потому Вжина и выжила? А куда подевался целитель кочевников?

– Салиэль сказала, чтоб ты зашел, – Дег, взъерошенный и немного смущенный, опустился рядом на ступени. Дверь оставил непритворенной.

– Зачем?

– Что-то сказать хочет. О настойках.

Эльф неохотно поднялся. Ему не нравилась Салиэль, озадачивало ее поведение и перепуганные взгляды, но пренебречь помощью аптекаря было бы совсем уж детской глупостью.

Поэтому в лавку Кинфер вернулся. Хотя рожу при этом состроил очень кислую.

Салиэль стояла за прилавком, комкала в руках поясок своего платья, глаз не поднимала. Когда эльф вошел, она съежилась, еще ниже опустила голову.

Кинфер подошел, скрестил руки на груди.

– Что желает поведать почтенный аптекарь о своих целительных составах?

Салиэль оставила в покое пояс и облокотилась на стойку обеими руками. Посмотрела эльфу в глаза – решительно, даже с вызовом.

– Их нельзя использовать.

Кинфер моргнул.

– Почему?

– Если девочка выживет – плохо будет. Хуже, чем если умрет.

– Что-что? Для кого будет хуже?

– Для всех. Для ее родителей. Для кочевников. Для тех, кто окажется рядом с ней.

– Так ты знаешь, что ее покусало?

Салиэль снова опустила взгляд.

– Догадываюсь.

– Значит, что-то забредало в Линнивэ?

– Ничего сюда не забредало. Просто… укус в область плеча, беспамятство и жар, замедленное биение сердца, напряжение тела – узнаваемые признаки.

– И?

– Земий.

– Что-что?

– Кто-кто, а не что-что. Вампир, вурдалак, из тех, что водятся только здесь, в лесах Даэли. И то, хвала Божине, очень редко.

Кинфер хрустнул пальцами. Эльфийка быстро глянула на него и заговорила – сбивчиво, почти шепотом:

– Земий никогда не убивает сразу, вначале только отпивает у жертвы глоток крови. С его слюной в рану попадает обездвиживающий яд. Потом вампир уволакивает жертву в свою нору и держит ее там несколько дней, питаясь кровью от бесчувственного тела до тех пор… пока датель не умрет.

– Вжину не забрали в нору, – Кинфер снова хрустнул пальцами.

– Иногда земию не нравится вкус крови жертвы. Тогда он бросает ее. И если она не умрет, то…

– Превратится в вампира, как же.

– Нет. В другого монстра. Он не будет жить долго, но причинит много горя. Девочка обречена, но, если она выживет, обречены все, кто будет рядом с нею.

Эльф поморщился.

– И ты ждешь, что я поверю в земиев? В тварей, которым раз в несколько дней нужно тело для питания? Да весь край бы давно был начисто высосан!

– Земии – не обычные вампиры. Они могут обходиться растительной пищей. К тому же их очень мало. Каждый раз, выходя на охоту, вампир рискует своей жизнью. Временами кровь может оказаться смертельной отравой для него – именно такая и приходится не по вкусу, вот тогда он и бросает жертву. Тварь, которая укусила девочку, мертва или вот-вот умрет.

– Знаешь, что. – Кинфер оперся на прилавок, наклонился к эльфийке. Уши у него горели. – По Магической Школе не реже пяти раз в год разлетаются слухи. Про жутких монстров, про страшные беды и про то, как все мы неизбежно передохнем, вскорости и в корчах. Сначала их принимаешь всерьез, а с годами перестаешь замечать. Так вот: в твою йель’во сляпанную страшилку не поверил бы даже придурочный первогодок.