Давайте напишем что-нибудь - Евгений Клюев

– Непонятно, чего вы так долго медлили, – согласился с ним Редингот.

– А вон мой дом! – обрадованно вскричал Японский Городовой. – Смотрите, как его разнесло: одни стены остались! Теперь он напоминает Колизей, Японский Бог!

– Скажите… кто-нибудь был сегодня у Вас дома? – осторожно спросил Редингот, отнюдь не желая натолкнуть Японского Городового на неприятные мысли. Но тот все равно задумался, а потом весело рассмеялся.

– Да я и не помню, Японский Бог! Может, был кто, может – нет… теперь-то уж чего говорить!

– Вы правы, теперь, пожалуй, уже поздновато. – И Редингот тоже рассмеялся в ответ.

– А Вы шутник! – совсем развеселился Японский Городовой. – С Вами не соскучишься!

В этом, кстати, он был совершенно прав. Уж что-что – а скучать с Рединготом не приходится! Я и сам умираю со смеху, наблюдая за его штучками. До чего же все-таки здорово, когда твои герои доставляют тебе столько приятных минут!

А города между тем не осталось и в помине. Бомбардировщики, сделав свое грязное дело, разлетелись кто куда. Отныне почвы для религиозных войн в этом уголке земного шара уже не осталось.

– Теперь мы все будем жить в мире и согласии, – радостно сказал Японский Городовой. – Наверное, сейчас, когда замолчат пушки, заговорят музы.

И неожиданно для себя он весьма и весьма мило продекламировал хокку о хижине, крытой соломой. Редингот долго аплодировал и даже умудрился составить и подарить Японскому Городовому крохотную икебану из опавших листьев придорожной травы, предварительно вытерев с них кровь погибших. Букет очень обрадовал Японского Городового, и он обещал хранить его до самой смерти Японского Бога – в принципе бессмертного.

– Почему тут все сочли меня Японским Богом? – Редингот решил, что настало наконец время спросить об этом.

– Странный вопрос, Японский Бог! – эмоционально отреагировал Японский Городовой, предлагая, видимо, Рединготу, считать эту эмоциональную реакцию ответом. Редингот так и поступил.

Потом они с Японским Городовым отправились взглянуть, не остался ли кто-нибудь в живых – по крайней мере, из близких Японского Городового, поскольку тот справедливо предположил, что, может быть, в городе после этой бойни жить в мире и согласии будет не с кем.

Оказалось, что он обольщался. Из-под развалин, из расщелин и трещин все ползли и ползли чудом уцелевшие жители города. Скоро их набралось человек сто с лишним. Лишнего Японский Городовой сразу же убил, объяснив это следующим образом:

– Так лучше для ровного счета.

Остальных же он усадил на камни и внимательно осмотрел.

– Все живы и здоровы, – заключил он после осмотра. – Ровно сто человек, Японский Бог! Правда, меня бы и половина устроила… ну да ладно. Живите себе с Богом.

– С Японским? – уточнил один из уцелевших.

– А то с каким же? – вопросом на вопрос ответил Японский Городовой, исключительно строго.

– Минуточку! – вмешался Редингот. – Вообще-то у меня другие планы. И жить я здесь не собирался.

– Тем более что тут и негде, Японский Бог! – цинично заметил Японский Городовой, окидывая взором руины. И непоследовательно расхохотался.

– Я не очень понимаю причины Вашего циничного замечания и непоследовательного хохота, – честно признался Редингот.

Едва справившись с чуть не задушившим его новым приступом веселости, Японский Городовой смиренно объяснился:

– Мы, японцы, действительно странный народ. Нас трудно понять. Это потому, что на наших красивых лицах никогда не задерживается ничего лишнего. А кроме того, мы же очень хорошо воспитаны, Японский Бог!

И сто японцев загоготали так, что Рединготу показалось, будто их, как минимум, миллион.

– Тогда я ухожу, так ничего и не поняв в специфике японского национального характера, – с горечью сказал Редингот, поворачиваясь спиной к веселым жителям несуществующего города. Веселые жители ответили ему еще одним взрывом здорового смеха.

Пройдя шагов двадцать, Редингот оглянулся и сказал:

– Вы бы хоть не забывали меня…

Он все-таки лирик, мой Редингот… Может быть, в этом его минус. Или его плюс. Или его знак умножения. Или его корень квадратный. Или это вообще неважно. Но он лирик. Казалось бы, что связывает его с этими странными представителями странного народа, кроме совместно пережитой национальной катастрофы? Да пожалуй, ничего. А он, видите ли, не может уйти просто так! Ему, видите ли, надо, чтобы его не забывали…

– Вы бы хоть не забывали меня!

– Да мы тебе памятник поставим, Японский Бог! – дружно ответили сто голосов. – Мы составим твое жизнеописание, ты станешь героем местных преданий, Японский Бог…

– Тьфу ты! – сказал Редингот и сделал еще шагов двадцать. Потом снова обернулся. Говорить с такого расстояния было не очень удобно, но он заговорил.

– Вот что, японцы. Не надо памятников. Не надо жизнеописаний. Если Вы действительно хотите…

– Конечно, хотим, Японский Бог! – радостно перебили его.

– …так вот. Если это действительно так…

– Конечно, так, Японский Бог! – Они, эти сто японцев, включались со скоростью маленьких лампочек (миньонов) при параллельном соединении.

– Хорош перебивать, японцы! – крикнул Редингот. – Дослушайте сначала.

– Конечно, дослушаем, Японский Бог!

Не обращая больше внимания на глупость ста японцев, Редингот продолжал:

– …тогда Вы должны соорудить на вашей благодатной земле нечто, и впрямь достойное Японского Бога. Например, фрагмент Абсолютно Правильной Окружности из спичек.

– Абсолютно Правильной? – акцентировал Японский Городовой.

– Абсолютно! – безжалостно ответствовал Редингот.

Сто японцев под предводительством Японского Городового благоговейно воздели руки к небу, а потом, поспешно пошарив теми же, уже опущенными к земле, руками в карманах, извлекли оттуда спичечные коробки. Они уже начали даже осматриваться по сторонам, но Японский Городовой вдруг сказал:

– Где ж мы тут этот фрагмент соорудим, когда разруха, Японский Бог?

– Прямо поверх разрухи, японцы! – вдохновенно выкрикнул Редингот.

– Твое слово – закон, Японский Бог! – отозвались японцы и припали к земле, держа свои спичечные коробки наготове

– Стойте, японцы, – Редингот покачал головой. – Милые глупые японцы… Вспомните, вы же не одни в мире! Сооружаемый вами фрагмент должен обязательно сомкнуться с более ранним фрагментом с одной стороны и более поздним – с другой.

Тут Редингот весьма толково объяснил им всю грандиозность замысла.

– Так бы сразу и сказал, Японский Бог! – ответили ему японцы, по окончании объяснений проникнувшись величием идеи. – А впрочем, – задумались они, – если фрагменты не совпадут…