В Каракасе наступит ночь - Карина Сайнс Борго

Он замолчал. Я думала, что Сантьяго закончил свой рассказ, но ошиблась.

– Теперь ты понимаешь, – добавил он после долгой паузы, – почему сегодня я был в маске?

Я не отвечала. Сантьяго переместил крошечный окурок из одного уголка губ в другой и посмотрел на меня.

– Извини, на этот раз я тебе ничего не оставил, – промолвил он с вымученной улыбкой, потом пригладил волосы. – У тебя больше нет пива?

– Нет. – Я покачала головой и почувствовала, как снова разболелся шов на голове.

– В таком случае я знаю, что я буду делать.

– Что?

– Лягу спать.

* * *

Аврора Перальта Тейхейро. Дата рождения: 15 мая 1972 г. Время рождения: 15:30. Место рождения: автономное сообщество Мадрид, городской район Саламанка, больница Ла Принцесса. Отец: Фабиан Перальта Вейга, уроженец Луго, Галиси́я. Мать: Хулия Перальта Тейхейро, уроженка Луго, Галиси́я. Национальность: испанка. Основания для запроса копии свидетельства о рождении – заявление о выдаче паспорта и удостоверения личности Королевства Испания.

Рядом с заверенной копией свидетельства о рождении лежало письмо с печатью испанского консульства в Каракасе, список необходимых документов, талон с датой и временем, на которое была назначена выдача паспорта, и карточка с номером телефона для справок и консультаций. До визита в консульство оставалось еще две недели. В этот день – пятого марта – исполнялся ровно месяц со смерти моей мамы.

Я достала из шкафа чистое полотенце и простыню. Бросила их на обеденный стол. Вернулась в хозяйскую спальню и заперла дверь на задвижку. В верхнем ящике комода я обнаружила красную папку-скоросшиватель. В ней лежало еще одно свидетельство о рождении, выписанное на имя матери Авроры. Хулия Перальта родилась в Вивейро, маленьком испанском городке на побережье Луго, в июле 1954 года. Вместе со свидетельством и его копией я обнаружила также свидетельство о смерти Хулии, выданное муниципалитетом Каракаса.

Хулия умерла за несколько дней до того, как я впервые отправилась вместе с Франсиско в неспокойный приграничный район. Обычно я путешествовала очень мало, и в ту, первую дальнюю поездку отправилась по заданию газеты, в которой я тогда работала. Нет, не журналисткой – в редакцию меня взяли на должность корректора, но со временем я начала получать и другие задания. Мне приходилось и ездить в типографию, исправляя опечатки в заголовках, и перекомпоновывать новостную ленту, и совершать десятки телефонных звонков, чтобы подтвердить изложенные в статьях факты, хотя, по большому счету, это была обязанность авторов-журналистов. Никто, кроме меня, не смог бы выполнять столь разнообразную работу за такую маленькую зарплату.

Помимо всего прочего мне приходилось заниматься литературным редактированием материалов, которые присылал в газету наш ведущий политический обозреватель Франсиско, специализировавшийся на деятельности колумбийских повстанцев. Именно по этой причине редакционное начальство решило, что сопровождать Франсиско в очередной поездке в приграничные районы должна именно я, и никто другой. И в самом деле, кто справился бы с этим лучше? Мне предстояло жить в гостинице в одном из городков вблизи границы до тех пор, пока не закончится операция, которую Франсиско должен был освещать. Я, разумеется, пыталась выяснить подробности предстоящей поездки, но мои боссы словно воды в рот набрали и только торопили меня с ответом. В конце концов я согласилась.

Когда я вернулась из редакции домой, чтобы собрать вещи, мама как раз собиралась идти на похороны Хулии Перальты.

– Что это значит – ты едешь на границу? Ты с ума сошла! Да все эти районы готовы вспыхнуть, как порох, стоит только спичку поднести. И потом, разве ты не пойдешь на похороны Хулии?..

– Я не могу, мама. Пожалуйста, передай Авроре мои соболезнования.

На похороны мама надела черное траурное платье. В повседневной жизни она никогда не носила черное. Этот цвет делал ее похожей на приезжую из какого-то крошечного захолустного городишки. Так оно, собственно, и было, но горе, которое она переживала сейчас, лишний раз напомнило маме о ее происхождении. Это было видно по ее лицу.

– Не забудь переодеться, как только вернешься домой, – сказала я прежде, чем направиться к двери. – Черное тебе не идет.

Мама неподвижно стояла посреди гостиной, разглядывая свое платье в зеркало. Я видела, что в глубине души она со мной согласна. Ее изможденное, застывшее лицо было воплощением печали, и я пожалела о своих словах. Поцеловав маму в щеку, я вышла.

В редакцию я вернулась возбужденная и взволнованная. Франсиско ждал меня в маленьком редакционном кафе рядом с отделом новостей, куда заглядывали все репортеры. Хозяином кафе был португалец с черными усами; он был родом из Фуншала[28], а звали его Антонио. В кафе можно было встретить любого из сотрудников газеты за исключением разве что самого высокого начальства.

Франсиско пришел раньше меня. Сидя за столиком, он равнодушно потягивал черный кофе. В тот раз мы почти не разговаривали: похоже, Франсиско не совсем хорошо представлял, зачем я нужна ему в этой поездке. Что касалось меня, то его вид и манеры репортера первой величины наполняли меня недобрыми предчувствиями. Он меня просто подавлял. И все же мы продолжали сидеть за столиком, убивая время и стараясь ненароком не начать тот бессодержательный разговор, который обычно заводят двое незнакомцев в случаях, когда им больше всего хочется, чтобы их оставили в покое.

Материал, ради которого мы должны были мчаться на другой конец страны, оказался довольно драматичным. Колумбийские партизаны похитили крупного предпринимателя, принадлежавшего к национальной элите страны – тогда таковая еще существовала. Согласно договоренности, его должны были отпустить на берегу реки Меты примерно в ста километрах от границы с Колумбией. Переговоры с похитителями взяли на себя родственники предпринимателя – режим команданте-президента в них почти не участвовал. Уже в те годы власти Венесуэлы укрепляли связи с Армией национального освобождения Колумбии[29]. В обмен на обещание лояльности, вооруженной поддержки и немалые комиссионные от доходов, которые приносил трафик направлявшихся в Европу наркотиков, власти организовали для партизан безопасный коридор для перехода границы и разрешили им сплавлять свой груз по реке Ориноко.

Франсиско были даны гарантии неприкосновенности, чтобы он мог сопровождать военных посредников, обеспечивавших освобождение предпринимателя. Что касалось меня, то я должна была оставаться по нашу сторону границы, чтобы решать проблемы – добывать наличные или талоны на бензин, чтобы раздавать их на постах Национальной гвардии, или работать со сканером и портативным компьютером, чтобы передавать в редакцию фотографии и готовые материалы.