Двойник с лунной дамбы - Содзи Симада

Раньше на заводе я доставал из своего шкафчика карту и начинал составлять в голове план поездки в Нисиогу. Занимался этим, как только выдавалась свободная минута. В итоге прозвище «Чудила» закрепилось за мной окончательно.

Суббота выпала на первый день июля. Снова шел дождь. Я взял зонтик и вышел из дома. Поработал до полудня, потом сел на электричку линии Тоёко. Проехал «Цунасиму», «Мотосумиёси». В «Сибуя» сделал пересадку на «Яманотэ» и, проехав почти полкольца, сошел на станции «Табата». Постоял на платформе, упершись взглядом в стенку из черного камня. По камню барабанили капли дождя. Некоторое время я наблюдал эту картину. Каменная стена и напоминала о чем-то, и в то же время казалось, что прежде такого я никогда не видел. Заметив табличку с надписью «Огу-мати» и стрелкой, я поднялся по лестнице, прошел через турникет и еще раз сверился с картой.

Идти надо было направо. Передо мной лежало широкое шоссе, по которому, беспокойно работая «дворниками», катило множество автомобилей. Дождь зарядил с самого утра и не думал прекращаться. Я раскрыл зонтик.

Шагая от станции по тротуару, перешел по мосту линию Яманотэ. Дальше налево спускалась под гору улочка.

На станции сразу чувствовалось, что ты в большом городе. Кругом понатыканы здания, большие и маленькие. Мотосумиёси и Цунасима по сравнению с окрестностями Табаты – просто деревня. А сколько железнодорожных путей – и линия Яманотэ, и Кэйхин-Тохоку! Не сосчитать. Рельсы блестели под дождем, словно вымытые.

Спустившись с горки, я еще раз повернул направо, удаляясь от железной дороги под прямым углом. Перешел на светофоре улицу. Там было много машин, а вот людей на тротуарах, чем дальше я удалялся от станции, становилось все меньше.

Городской ландшафт изменился. Пошли дешевые кварталы с типичной застройкой, магазинами и лавками торговцев разным товаром. Новые здания и жилые многоэтажные дома исчезли; вместо них потянулись деревянные оштукатуренные домики в два этажа. В таких строениях на первом этаже обычно располагается лавка, на втором живут хозяева. Потемневшие замызганные стены под дождем казались еще непригляднее. Перед многими домами стояли ящики из пенополистирола, в которых красовались горшки с растениями.

Пройдя под мостом, по которому ходили электрички линии Тохоку-хонсэн, я заметил, что надписи на табличках с адресами на домах поменялись: было «Табата-синмати», а стало «Нисиогу». Сердце мое заколотилось, его бешеные толчки передавались всему телу до самых кончиков пальцев ног. Я чувствовал себя как приговоренный к смерти заключенный, которого ведут на эшафот.

При этом место, где я оказался, не вызывало в памяти абсолютно никаких ассоциаций. Мне представлялось, что стоит только оказаться в Нисиогу, как память тут же вернется. К счастью или несчастью, ничего подобного не произошло.

Я на секунду закрыл зонтик и поднял голову. Небо было будто затянуто белым экраном, из которого, словно маленькие камешки, сыпались бесчисленные дождевые капли. Они с невероятной частотой барабанили по лицу. Я снова раскрыл зонтик и наклонил голову, пряча от них лицо.

У цели я оказался незаметно для себя. Совершенно неожиданно. Хотя думал, что придется поплутать.

В тот же миг меня охватил жуткий страх. В душе я еще не был готов к тому, что могло ожидать меня здесь. Сунул руку в карман и нащупал ключ. Тот самый, что оказался со мной, когда я проснулся в скверике. Все это время он лежал в моем шкафчике на заводе. Собираясь в Нисиогу, я взял его с собой. Это, скорее всего, ключ от дома.

Взгляд уперся в норэн[40], на котором красовались иероглифы: «Домашняя кухня «Сакура». Рядом на столбе была прикреплена маленькая зеленая табличка с цифрами 1-21-18. «Здесь!» – сообразил я.

Сбоку от входной стеклянной двери находилась пристроенная деревянная лестница, которая вела на второй этаж, где было темно. Судя по всему, там жили люди. Табличек с фамилиями я не увидел, но сомнений не оставалось – это и был «Сакура хаус». На первом этаже – столовка, на втором – жилье.

Значит, вот она, жизнь, которую я оставил? И здесь сейчас живут моя жена, дети? Я застыл на месте, прислушиваясь к ударам сердца, отдававшимся в горле. Хорошо, что сегодня дождь, или нет? Странное, наверное, я произвожу впечатление, маяча тут с зонтиком так долго…

Я повернулся и зашагал в обратном направлении по той же улочке. Остановился. Оглянулся. Еще раз оглядел старую забегаловку, перевел взгляд на второй этаж. До оживленных кварталов отсюда далековато. Людей почти не видно. Машины проезжают редко.

А вдруг сейчас из какого-нибудь окна меня увидит жена? Вот будет номер! Даже если не узнает, подумает: что за подозрительный тип там отирается? Может, ее угораздит броситься вниз, ко мне. Наверняка у жены, которую бросил муж, нервы должны быть напряжены до предела.

«Стоп!» – решительно сказал я себе. Так не пойдет. Надо во всем этом разобраться, иначе толку не будет. Нужно рискнуть. Я опять двинулся к дому.

Подошел к «Сакуре»… Нет! Надо подумать хорошенько. Согласится ли жена на развод, если есть ребенок?

Что же будет? Жена ни в чем не виновата. Однако и мужа, который завел женщину в Мотосумиёси, после того как потерял память – а это особая причина, согласитесь, – тоже трудно в чем-то обвинить. Мужчина, который пропал и встретил другую женщину, и жена, которой он сделал ребенка… Тяжелая ситуация, ничего не скажешь.

Предположим, жена согласится с разводом. Но тогда встанет большая проблема – надо будет давать матери деньги на воспитание ребенка. А у меня нет возможности каждый месяц платить алименты. Ведь я всего-навсего простой рабочий.

Мои размышления прервала машина, резко затормозившая рядом и остановившаяся возле «Домашней кухни». Одно из окон быстро поехало вниз, и я услышал громкий голос: «Извините!».

На меня непроизвольно накатилась волна щемящего испуга. Это ко мне? Вдруг это кто-то знакомый! Даже если не так, все равно мне совсем не хотелось разводить с кем-то разговоры у самого дома.

Оправившись от неожиданности, я юркнул налево, в ближайший переулок, делая вид, что не услышал оклик. Можно сделать кружок и вернуться обратно. Я услышал шум мотора – машина уехала.

Однако пока я совершал намеченный круг, моя решимость вернуться к «Сакуре» рассеялась. Только не сегодня! Я еле сдержался, чтобы не выкрикнуть эти слова. Какими бы предлогами я ни прикрывался, это было бы предательством по отношению к Рёко. Вот выйдет жена, начнутся обнимания, слезы… Что мне делать? И что будет, если я увижу своего ребенка? Что тут скажешь?

Вдруг окажется, что там и родители жены ночуют… Беспокоятся о дочке… А если она еще своим подружкам начнет звонить, которых я знать не знаю, и они набегут поглазеть на объявившегося мужа? И меня волей-неволей опять затянет в жизнь, которую я оставил?