Негде спрятаться. Эдвард Сноуден и зоркий глаз Дядюшки Сэма - Гленн Гринвальд

Когда WikiLeaks начал публиковать секретные документы, относящиеся к военным действиям в Иране и Афганистане, в частности дипломатическую переписку, со стороны журналистов раздались призывы наказать WikiLeaks, что было достаточно удивительным: сами институты, призванные обеспечивать прозрачность действий власть имущих, не только осуждают, но и пытаются криминализировать один из самых значительных за многие годы актов по восстановлению правды! Вся вина WikiLeaks заключалась в том, что эта организация получила информацию от источника в правительстве и представила ее миру – этим средства массовой информации занимаются от начала времен.

Я ожидал, что и на меня будет направлена враждебность американских средств массовой информации, особенно когда мы продолжили публиковать документы и когда стал очевидным беспрецедентный масштаб утечки. Я сам нередко выступал с резкой критикой периодических изданий и многих их руководителей и, по моему рассуждению, естественным образом становился магнитом для их агрессивных нападок. Но оказалось, что у меня немало друзей в традиционных средствах массовой информации. Работу большинства из них я в прошлом часто, публично и беспощадно критиковал. Можно было ожидать, что они накинутся на меня при первой представившейся возможности, однако эта неделя после наших публикаций показала совершенно противоположное, причем одобрение высказывалось не только в виртуальных беседах со мной.

В четверг, на пятый день пребывания в Гонконге, я пришел в номер Сноудена, и он сразу же сообщил, что у него «немного тревожные» новости. Устройство, установленное у него в доме на Гавайях, где он жил со своей девушкой, подключенное к Интернету, зафиксировало, что к нему приходили два сотрудника АНБ – сотрудник кадровой службы и «офицер полиции» – и искали его.

Сноуден был почти уверен, что это означает, что АНБ идентифицировало его как возможный источник утечки, однако я отнесся к его подозрениям скептически.

«Если бы они думали, что это вы, они бы послали орды агентов ЦРУ, а может быть, и отряд полиции особого назначения, а не одного офицера АНБ и сотрудника по кадрам».

Я считал, что это была рутинная процедура для случаев, когда сотрудник АНБ отсутствует в течение нескольких недель без объяснения причин. Однако Сноуден предположил, что такой визит был намеренно незначительным, чтобы не привлекать излишнего внимания, или же он являлся попыткой отыскать и конфисковать улики.

Что бы ни означали эти новости, они лишь подчеркивали необходимость быстро подготовить статью и видеоматериал, в котором мы раскрыли бы личность Сноудена как источника разоблачительной информации. Мы были уверены, что мир должен впервые услышать о Сноудене, его действиях и мотивах от него самого. Нельзя допустить, чтобы это было сделано в ходе направленной против него кампании правительства США, когда он будет вынужден прятаться или будет заключен в тюрьму и не сможет говорить сам за себя.

В наши планы входило опубликовать еще две статьи, одну на следующий день, в пятницу, другую через день, в субботу. Тогда в воскресенье мы смогли бы дать большой материал о Сноудене, сопроводить его видеоинтервью и текстом этого интервью с вопросами и ответами, которые мог бы подготовить Юэн.

Лора провела предшествующие сорок восемь часов, редактируя видеопленку с первым интервью Сноудена мне, которое, по ее мнению, было слишком подробным и вместе с тем слишком фрагментарным, поэтому его нельзя было пускать в таком виде. Она хотела сейчас же начать записывать новое интервью, более короткое и сфокусированное на определенных вещах, и составила список примерно из двадцати конкретных вопросов, которые я должен был задать Сноудену. Пока Лора настраивала камеру и усаживала нас для съемки, я набросал еще несколько вопросов от себя.

«Э-э-э… меня зовут Эд Сноуден. Мне двадцать девять лет, – так начинался знаменитый теперь фильм. – …Я работал на АНБ в компании Booz Allen Hamilton на Гавайях в качестве инфраструктурного аналитика».

Сноуден давал четкий, бесстрашный, рациональный ответ на каждый вопрос: почему он решил опубликовать эти документы? Почему это было для него настолько важно, что он был готов пожертвовать своей свободой? Какие разоблачительные материалы он считал самыми важными? Было ли что-либо криминальное или незаконное в этих документах? Как ему представляется его будущее?

Приводя примеры незаконной и всепроникающей слежки, он оживлялся и говорил страстно, но когда я спросил его, ожидает ли он каких-то последствий для себя, он напряженно ответил, что боится за свою семью и девушку, которых правительство может подвергнуть преследованиям. Он принял решение избегать контактов с ними, но, по его словам, не мог обеспечить им полную защиту.

«Только одно не дает мне ночью уснуть – что будет с ними», – сказал он, и глаза его заблестели – я видел его таким в первый и последний раз.

Пока Лора редактировала видео, мы с Юэном заканчивали две очередные статьи. Третья статья, опубликованная в тот же день, рассказывала о сверхсекретной президентской директиве, подписанной Б. Обамой в ноябре 2012 года. Согласно ей Пентагон и соответствующие агентства должны были разработать серию агрессивно-наступательных киберопераций, которые могут быть развернуты по всему миру. В первом же абзаце статьи можно было прочесть: «В президентской директиве, копию которой удалось получить Guardian, говорится: “Старшие офицерские чины национальной безопасности и разведки” должны были “подготовить перечень потенциальных целей кибератаки Соединенных Штатов за рубежом”».

Четвертая статья, которая вышла, как и планировалось, в субботу, рассказывала о программе отслеживания изменения данных BOUNDLESS INFORMANT, принятой АНБ. В материале описывались документы, свидетельствовавшие о том, что АНБ собирает, анализирует и хранит миллиарды записей телефонных звонков и электронных сообщений, которые прошли через американские телекоммуникационные сети. В статье также поднимался вопрос о том, не лгали ли офицеры АНБ перед лицом Конгресса, когда отказались отвечать о количестве прослушиваемых коммуникационных сетей, действующих в стране, заявив, что Агентство не хранит таких записей и не имеет возможности их собирать.

После публикации статьи о BOUNDLESS INFORMANT Лора и я планировали встретиться в отеле Сноудена. Перед тем как выйти из своего номера на эту встречу, я присел на кровать, и вдруг из ниоткуда всплыло воспоминание о моем анонимном респонденте под ником Цинциннат, с которым я переписывался шесть месяцев назад и который забрасывал меня просьбами установить программу шифрования PGP, чтобы он мог направить мне важную информацию. В связи с происходящим я подумал, что, возможно, у него есть для меня что-то серьезное. Я не мог припомнить его электронного адреса, но поиском по ключевому слову мне удалось отыскать одно из его старых сообщений.

«Привет, хорошие новости, – написал я ему. – Лучше поздно, чем никогда; наконец, у меня есть электронный адрес с PGP. Если вы все еще заинтересованы, я готов переговорить». Я нажал «Отправить».

Сноуден встретил меня в своем номере и насмешливо произнес: «Кстати, Цинциннат, которому вы только что послали сообщение, – это я».