Негде спрятаться. Эдвард Сноуден и зоркий глаз Дядюшки Сэма - Гленн Гринвальд

Несколько минут я переваривал это заявление и собирался с мыслями. Тем, кто много месяцев назад безуспешно пытался заставить меня пользоваться почтой с криптографическим шифром, был Сноуден? До того как выйти на Лору или кого-либо другого, он пытался связаться со мной! И наш первый с ним контакт мог состояться не в мае, всего четыре недели назад, а за много месяцев до этого…

Теперь ежедневно мы проводили втроем долгие часы. Между нами установилась тесная связь. Неловкость и напряжение первой встречи трансформировались в отношения сотрудничества, доверия, общности целей. Мы понимали, что происходит одно из самых значительных событий нашей жизни. После публикации статьи о BOUNDLESS INFORMANT наше настроение, относительно спокойное, которое нам удавалось сохранять все предшествующие дни, сменилось тревожным напряжением: меньше двадцати четырех часов нас отделяло от того момента, когда личность Сноудена будет раскрыта, и это, как мы понимали, изменит все, прежде всего для него. Это был короткий, чрезвычайно интенсивный и принесший нам удовлетворение период, который мы прожили вместе. Один из нас, Сноуден, скоро покинет нашу группу, возможно, на долгое время окажется в заключении – это омрачало нашу работу с самого начала, по крайней мере я так чувствовал. Казалось, что только Сноудена это мало волнует. В наши разговоры все чаще проникал мрачный юмор.

«Я забиваю нижнюю койку в Гуантанамо, – шутил Сноуден относительно наших перспектив. – Это должно войти в приговор. Вопрос в том, в чей – ваш или мой». Но большей частью он сохранял немыслимое в его положении спокойствие. Даже теперь, когда часы отсчитывали, может быть, последние минуты его свободы, Сноуден по-прежнему отправлялся в постель в десять тридцать – и так каждый день моего пребывания в Гонконге. Он придерживался режима, когда мне с трудом удавалось урвать не более двух часов беспокойного сна.

«Все, я на боковую», – обычно объявлял он, отправлялся спать на семь с половиной часов и появлялся на следующее утро совершенно свежим.

Мы выразили удивление его способностью спокойно отдыхать в таких обстоятельствах, на что Сноуден ответил, что чувствует себя совершенно умиротворенным и удовлетворенным тем, что он сделал, поэтому сон его легок.

«Думаю, мне недолго осталось спать на удобной подушке, – пошутил он. – Так что надо наслаждаться».

В воскресенье после полудня по гонконгскому времени Юэн и я вносили последние правки в статью, представлявшую миру Сноудена, а Лора заканчивала редактировать видео. С Джанин, которая появилась в чате, когда в Нью-Йорке начиналось утро, я переговорил о том, как важно правильно подать эту информацию, и о своей персональной ответственности перед Сноуденом и уважении к его выбору. Я начал больше уважать и своих коллег в Guardian – как профессионалов и смелых людей. Но сейчас, в статье, которая представит Сноудена, я должен был просмотреть каждую правку, большую или малую.

Позже в тот же день Лора пришла в мой номер показать нам с Юэном видео. Мы молча просмотрели втроем запись. Лора сработала блестяще: сюжет был сдержанным, монтаж – превосходным, но наибольший эффект давало то, что Сноуден говорит от своего имени. В его речи была убежденность, страсть, решимость – все, что заставило его действовать. Я знаю: его смелость, с которой он признавался в том, что сделал, способность взять на себя ответственность за свои действия, нежелание скрываться и становиться объектом вдохновят миллионы.

Больше всего тогда мне хотелось, чтобы мир мог убедиться в бесстрашии Сноудена. Правительство США в последнее десятилетие очень старалось продемонстрировать свою ничем не ограниченную власть. Оно начинало войны, пытало и заключало в тюрьмы людей без предъявления обвинения, с помощью беспилотников безнаказанно бомбило цели. И тот, кто открыто говорил об этом, не чувствовал себя в безопасности: разоблачители преследовались и подвергались нападениям. Тщательно культивируемая система демонстрации силы в отношении тех, кто бросал сознательный вызов, помогала правительству убеждать людей по всему миру в том, что его власть не ограничена ни законом, ни этическими принципами – ни Конституцией, ни моралью: смотрите, что мы можем сделать и сделаем с людьми, которые встают у нас на пути!

Сноуден игнорировал эту угрозу. Мужество заразительно. Я знал, что его пример может вдохновить на подобный смелый поступок многих и многих людей.

В 14:30 по восточному времени в воскресенье, 9 июня Guardian опубликовала статью, в которой Сноуден представал перед миром: «Эдвард Сноуден. Разоблачитель программ слежки АНБ». В подзаголовке давалась ссылка на двадцатиминутное видео Лоры; в первой строчке говорилось: «Человек, ответственный за одну из крупнейших утечек информации в политической истории США, – 29-летний Эдвард Сноуден, бывший технический специалист ЦРУ и сотрудник компании, взаимодействующей с оборонным комплексом, Booz Allen Hamilton». В статье рассказывалась история Сноудена, назывались его мотивы, утверждалось, что «Сноуден войдет в историю как один из самых последовательных разоблачителей, стоящий в одном ряду с Дэниэлом Эллсбергом и Брэдли Мэннингом». Мы приводили цитату из одного из первых сообщений, присланных нам с Лорой: «Я понимаю, что мне придется пострадать за свои действия… Но я буду счастлив, если секретные акты, присвоенное право миловать и наказывать, управлять миром, который я так люблю, выйдут наружу хотя бы ненадолго».

Реакция на статью и видео была более бурной, чем что-либо, с чем я сталкивался, будучи автором. Сам Эллсберг, написавший на следующий же день в Guardian, заявил, что еще «не случалось в американской истории более значительной утечки, чем представленные Эдвардом Сноуденом материалы АНБ, – включая утечку “Документов Пентагона” сорокалетней давности».

Только за первые несколько дней сотни тысяч людей поделились ссылкой на статью на своих страницах в Facebook. Почти три миллиона человек посмотрели интервью на канале YouTube. Многие видели его в онлайне на сайте Guardian. Общей реакцией был шок и восхищение мужеством Сноудена.

Лора, Сноуден и я следили за ней вместе, одновременно я обсуждал с двумя специалистами по вопросам стратегии Guardian, кому мне следует дать первые интервью. Мы сошлись на том, что это будут программы Morning Joe на канале MSNBC, а вслед за этим – программа Today NBC – обе передачи идут в эфире рано утром и на весь день зададут тон освещению истории Сноудена.

Но в пять утра, до того как я был готов давать эти интервью, поступил телефонный звонок – это был мой давний читатель, который живет в Гонконге и с которым я периодически общался в течение недели. Он указал мне на то, что весьма скоро весь мир примется искать Сноудена в Гонконге и что он очень рекомендует ему срочно нанять в городе влиятельных адвокатов. Мой собеседник предлагал двух лучших специалистов по правам человека, которые хотели бы представлять Сноудена. Не могли бы они втроем приехать сейчас в мой отель? Мы договорились встретиться около восьми утра. Я поспал пару часов до того, как он позвонил в семь утра – на час раньше условленного времени.

«Мы уже здесь, – сообщил он, – в отеле, внизу. Со мной два адвоката. Лобби забито репортерами с камерами. СМИ ищут отель, в котором проживает Сноуден, и они непременно найдут; адвокаты говорят, что очень важно переговорить с ним раньше, чем СМИ его отыщут».