Таинственный язык мёда - Кристина Кабони

– Я не знаю…

– Что ты не знаешь?

Анжелика покачала головой и посмотрела на руки.

– Не знаю, останусь ли.

Повисло молчание, но Мемма махнула рукой, отгоняя всякие сомнения.

– Глупости какие! Раз ты вернулась, доченька, значит, останешься.

Айлантусовый мед (Ailanthus altissima)

Имеет невероятно насыщенный аромат мускатного винограда. Это мед стойкости и упорства.

Он помогает не падать духом.

Обладает умеренно сладким вкусом.

Цвет золотисто-желтый. Средней кристаллизации.

Когда рассветное солнце лучами воспламенило море, Анжелика вместе с Лоренцо уже вернулась с прогулки по пляжу. Ответила на электронные письма и отложила несколько вызовов. Прошлым вечером они с Меммой проговорили до поздней ночи, и Анжелика вернулась в фургон. Она присела на ступеньки, в голове роились мысли, а глаза были устремлены на дом Маргариты.

Как будто все куда-то испарилось.

Осталась только она одна и дом. И она не могла устоять. Это старое жилище зазывало к себе. Каждый уголок этого дома шаг за шагом будоражил воспоминания и пробуждал эмоции. А ветер навеивал ей мысли о былом, неся с собой картины из прошлого и сны. Все это настолько захватило Анжелику, что она бросилась в фургон, собрала самое необходимое и помчалась в дом.

Как только она очутилась внутри, ей стало так хорошо. От переполняющего счастья она принялась кружиться, как когда-то в детстве, раскинув широко руки и без единой мысли в голове.

Когда мир перестал вращаться, она села на пол, вытащила из кармана письмо и перечитала.

«В сердце и в душе ты мне всегда была как дочь, получи мое наследство…»

Анжелика знала эти слова наизусть. Она столько раз их перечитывала, что они уже жили в ней и несли с собой любовь Маргариты, ее благословение. И боль утраты. Некоторые слова она не понимала – про загадочное дерево, о котором никогда не слышала. Все это накладывалось на глубокое отчаяние, которому она не могла противостоять.

Она так и просидела на полу, прижавшись спиной к стене, пока не наступил вечер. Тогда она поднялась. Усталость легла тяжелым грузом ей на плечи. Шаг за шагом она потихоньку поднялась до верхней ступеньки, почти не заметив. Ее комната была там, в башне. Кончиками пальцев она толкнула дверь и вошла.

Ее ослепил огненно-золотой свет с фиолетовыми, розовыми, синими и серыми переливами.

Это закат сквозь широкое окно опускался на кровать. Через то самое окно, что открывало ей вид на самый красивый пейзаж во всем белом свете. И вот Анжелика здесь, устремила взгляд вдаль, в синеву моря. Пока цвета обретали былое спокойствие, гонимые надвигающейся тьмой, она наконец-то смогла насладиться глубоким сном.

– Они все равны, все одинаково важны…

Анжелика рассматривает пчел, которые трудятся в сотах, и внимает объяснениям Маргариты.

– Но их царица, пчеломатка, главнее всех, правда?

– Нет. Без пчел пчеломатка проживет не больше трех часов. Они согревают ее, если ей холодно, или наоборот охлаждают, добывают питье, кормят. Смотри, они всегда при ней. Интересно, что они рассказывают друг другу.

Девочка внимательно следит за царицей и ее кормилицами и улыбается.

– А она, что она делает для улья?

Анжелика знает ответ, это самое первое, чему Маргарита ее учила, но ей так нравится слушать еще и еще. Она любит, когда Яя говорит ей о пчелах, о солнце, о море.

– Пчеломатка откладывает яйца. Из них потом вылупляются новые пчелки, трутни и другие пчеломатки. То есть и пчелы, и их царица одинаково нужны, это называется равенство.

Анжелика знает это слово. Мама объясняла ей, что оно значит. Слово «равенство» происходит от «равный».

– Но так можно сказать только про пчел?

Взгляд девочки устремляется вдаль, а эти мысли стирают улыбку с ее лица.

Маргарита поджимает губы.

– Нет, так можно сказать про всех, кто понимает свою важность. А остальные… ну, тот, кто считает себя лучше других или значимее, он ошибается.

Хотя Анжелика очень любила подолгу гулять с Лоренцо, в то утро она мечтала поскорее вернуться в дом Маргариты. Ею овладевало необычное чувство, которое она много лет уже не испытывала.

Анжелика закрыла за собой дверь, и запах дома окутал ее, словно объятие. Лоренцо носился из стороны в сторону, пытаясь вызвать у нее улыбку.

– Не набедокурь тут, понял?

Она так и не решила, останется тут или нет. Но чем больше об этом думала, тем меньше находила поводов уехать. Даже щепетильная история с семейством Фену больше не огорчала ее. Ведь если она и останется в Аббадульке, они смогут разделить наследство Маргариты – пусть Мемма и приходит в ужас от одной этой мысли.

– Слушай, если бы Маргарита хотела этим людям оставить что-нибудь, она бы так и сделала. Она не из тех, кто бросает слова на ветер. Поэтому, прошу тебя, прекрати об этом думать. Пусть она покоится с миром, она это заслужила.

Мемма произносила эти слова, когда они стояли на кладбище у могилы Маргариты. Что-то же эти Фену натворили, что эта старинная подруга тети так их невзлюбила? Но женщина не захотела ничего рассказывать, а Анжелике было неудобно выспрашивать.

Конечно, если бы ей удалось поговорить с мамой… она посмотрела на экран мобильного. Но тут же поспешила отбросить эти мысли. Она не могла позвонить. Не сейчас. Та поступила слишком грубо и жестко, это было трудно пережить, внутри все еще клокотал огонь.

Анжелика допила кофе и снова принялась наводить порядок. В доме было чисто, поэтому убирать-то особо было нечего: пыль протерта и мебель отполирована. Поэтому она вышла в сад.

Она всегда любила эту глицинию Яи, которая невесомыми кистями свисала над крыльцом. Чуть позже, когда солнышко их пригреет, они наполнят ароматом весь сад.

Анжелика подошла к столу и села, устремив взгляд на дорогу за домом. Мимо проносились машины. А некоторые, поднимаясь к дому, притормаживали.

По спине побежали мурашки.

– Знаешь, Лоренцо, а сарафанное радио работает. Многие уже прослышали, что мы приехали.

На самом деле ее удивляло, почему никто еще так и не зашел полюбопытствовать.

Глухое рычание отвлекло ее от размышлений. Она встала.

– Хороший, хороший пес, иди сюда.

Анжелика взяла Лоренцо за ошейник и ласково потрепала.

– Здравствуйте!

Стоило Анжелике выкрикнуть приветствие, как перед ней появилась какая-то женщина. Откуда она взялась, ведь ворота закрыты?