Таинственный язык мёда - Кристина Кабони

– Да, я ее племянница.

– И ты нас не прогонишь?

– Нет! Я же сказала. Вы можете оставаться здесь, сколько пожелаете.

Как ей еще было убедить старушку? Казалось, Лилия не верит ни единому ее слову. Неожиданно Анжелика поняла, что нужно оставить женщин одних, чтобы они смогли свыкнуться с этой новостью.

– Я сейчас уйду и вернусь завтра. Хорошо?

Пина поднялась с кровати.

– Зачем ты вернешься? Чего тебе нужно?

Пина продолжала щуриться, на лице отражалось недоверие.

– Хочешь, я принесу меда для твоей мамы?

Женщина застыла как вкопанная.

– Меда? Да, да. Если ты принесешь мед, тогда возвращайся. У тебя мед с того дерева?

О чем это она?

Пина не дождалась ответа Анжелики и, горя от нетерпения, сама пояснила:

– Ну, того особенного, что навевает грезы.

Анжелика и ответить ничего не успела, как женщина схватила ее за руку и потащила во двор. «Мы остаемся, мы остаемся, мы остаемся». Она стала что-то напевать и с детской непосредственностью побежала в лес. Только она была не ребенком, а взрослой женщиной – по крайней мере, внешне. Она повела Анжелику к тропинке, по которой недавно они шли, той самой, что вела к владениям Маргариты.

Если бы сцена, которая разыгралась у нее на глазах, не была столь драматична, она бы точно расхохоталась от странного поведения этой женщины.

– Пока, Пина, до завтра!

– Мед.

– Конечно. Я принесу тебе мед.

Женщина еще несколько секунд не сводила глаз с Анжелики, а затем ушла. Она была очень шустрой, и казалось, что ее ноги парят над зеленой травой.

Анжелика проводила ее взглядом, пока та не исчезла за деревьями, и, опустив взгляд, зашагала к дому. К ней подбежал Лоренцо, она слегка его погладила, думая о своем. Кто-то пытался выгнать Пину и Лилию. Но кто? И зачем? И что за ерунда, что якобы дом уже продан? Она наследница имущества Маргариты. Завещание написано ею собственноручно, и там все сказано очень четко.

Нужно было поговорить с Меммой. Наверняка она бы все прояснила…

Анжелика приостановилась под раскидистым фиговым деревом. Пчелы резвились, летали туда-сюда. На мгновение она застыла на месте, радуясь их приветствию, затем подняла вверх руку в ожидании, что они сядут ей на пальцы. Сквозь широкую листву просачивалось солнце и оставляло на земле мерцающие капельки света.

– Они хотели выгнать этих женщин. Сказали, что дом продан, – бормотала она. Высоко подняла палец и взглянула на золотую пчелку с тяжелой пыльцой между лапок. – Никто вас не прогонит. Я обещаю.

Анжелика не знала, как приняла это решение, но точно знала, что женщины останутся там, где живут.

Именно в тот момент она стала по-иному смотреть на вещи и чувствовать все по-новому.

То отстраненное чувство, с которым она сначала смотрела на дом, на имение, на деревню в целом, улетучилось. На его место пришло осознание. Глубокое, невероятное осознание самой себя и всего, что ее окружает.

Она хотела напиться этим миром, чтобы он заполнил ее душу, а она стала его частью.

И тут Анжелика поняла, что уже стала его частью.

Крылышки пчелы затрепетали, и она взлетела ввысь, а Анжелика почувствовала на губах привкус тех слов, что произнесла. Это воспоминание было таким сладостным, оно отсылало к тем временам, когда они с Яей слушали, как женщины делились своими историями. Без слов, одними лишь жестами и движениями. Та же Пина, она почти ничего не говорила, но Анжелике и этого было достаточно, чтобы понять, что Пина потрясающая художница. В этой женщине скрывалась невероятная красота, которая позволяла разглядеть то, что другим оставалось неведомо. Старая хижина, в которой они жили, стала великолепной под ее руками. Пина как будто и сама состояла из солнца, красок и цветов. Анжелика, увидев все это, не поверила своим глазам. Это было невероятно.

«Как тут все необычно. Нигде в целом мире не найти похожего места».

Она огляделась, и каждый кустик, каждый цветок и каждая травинка показались ей особенными, неповторимыми. Из каждого уголка этого сада поднимался сладчайший аромат. И не только пчелы могли уловить его, потому что и она тоже пускалась в веселый танец вместе с ними. Анжелика все еще смотрела по сторонам и прогуливалась между ульями. Вокруг красота: порхающие бабочки и пчелиное жужжание. Она безотчетно запела, мелодия парила в воздухе, зачаровывая собой то мгновение и то место.

На краю поля, как вкопанный, уставившись на Анжелику, стоял Джузеппе. Когда она его увидела, тут же замолчала. А пчелы закружились в вихре вокруг нее.

– Ты как Маргарита, да?

Анжелика не сдвинулась с места.

– Я не понимаю.

– Ты прямо как она, ты говоришь с пчелами.

Он не дождался ответа. Да и Анжелика не собиралась отвечать.

Джузеппе опустил голову и провел рукой по лицу.

– Я насчет дома и земли.

– Что ты имеешь в виду?

– Есть одна компания, они готовы все купить.

У Анжелики все сжалось внутри. События, что разворачивались после ее приезда в Аббадульке, начинали обретать смысл.

– И зачем?

– Чтобы развиваться. Новые рабочие места, прогресс.

Мурашки побежали по телу, и Анжелика покачала головой. Джузеппе правда верил в то, что говорил? Она-то тысячу раз слышала подобные отговорки, и все как одна звучали лишь как оправдания ранам, что наносились окружающей среде и земле.

– Здесь пчелы.

Джузеппе сделал шаг вперед.

– Ну, мы их переселим. Ты прекрасно сможешь передвинуть их ко всем остальным.

О чем это он?

– Каким – остальным?

– К остальным ульям, тем, что на холме, у леса. В общей сложности их сто пятьдесят.

– Откуда ты знаешь?

Джузеппе отвел взгляд.

– Я посчитал.

– Посчитал? Зачем?

– Думал… Думал, они теперь мои.

Анжелика облизала губы.

– Тебе нравится работать с пчелами?

Джузеппе кивнул.

– Да, Маргарита меня научила. Я тогда был ребенком, но все помню.

– И чем ты занимался?

– Переставлял рамки во время сбора, переносил инвентарь, фасовал мед.

Анжелика притихла и внимательно посмотрела на кузена.

– Выбери себе ульи, о которых хочешь заботиться. И дай мне знать.

Он резко обернулся, выпучив глаза, в которых тут же зародилось сомнение.

– Зачем? Зачем тебе это?