Археологические прогулки по Риму - Гастон Буасье

также имели своих излюбленных лошадей и любимых возниц и неохотно терпели их поражение. Я думаю там, в императорской ложе, сохранившейся благодаря счастливой случайности, происходила странная сцена, рассказанная Геродианом. Так как освистали возницу партии голубых, которой покровительствовал Каракалла, он приказал своей страже наказать виновных. Воины бросились на ступени цирка и, чтобы не затруднять себя выбором, убивали всех, в кого могли попасть. Это была сцена невероятного замешательства и избиения, вероятно, доставила удовольствие императору.

Септимий Север – последний цезарь, построившей себе новый дом; империя стала слишком жалкой после него, и поэтому императоры не могли позволить себе такую роскошь. Я перечислил все дворцы, находившееся на Палатинском холме, но на нем находились другие здания, кроме жилищ цезарей; рядом с императором надо было поместить его стражу и служителей. Хотя эти дома для солдат и рабов должны были быть возведены с меньшим тщанием и меньшими расходами, от них остались все-таки следы в разных местах холма. Внизу Палатинской улицы, у арки Тита, раскопки открыли большое количество комнат неодинаковой величины; Роза думает, что в них жила преторианская когорта, охранявшая цезарей; вполне естественно предполагать, что казармы поместили рядом с главным входом на Палатинский холм. Значит тут, по сообщению Тацита, несчастный Пизон, только что усыновленный Гальбой, при первой вести о восстании Отона, собрал гвардию и произнес перед ней честную и меланхоличную речь, которая не могла покорить ему сердца преторианцев. Гораздо интереснее этих бесформенных развалин, назначение которых сомнительно, те, которые находятся на противоположном конце по направлению к Велабру. Там открыли целую улицу, довольно хорошо сохранившуюся, в которой признали то, что назвали подъемом Победы (Clivus Victoriae). Это тоже остаток Рима древнейшей эпохи. Туда проникали через Римские ворота, происхождение которых, как говорили, относилось тоже ко времени Ромула. Оттуда узкая и крутая дорога поднималась на вершину холма. Улица, которая с обеих сторон окаймлена высокими домами, никогда не была очень светлой, но она стала более затененной, с тех пор как Калигула отчасти покрыл ее, чтобы расширить террасы своего дворца. Правая сторона улицы, опирающаяся на холм, принадлежала, конечно, к императорским дворцам. Когда проникаешь в до сих пор существующие, наполовину засыпанные, комнаты и глаза привыкают к темноте, удивляешься, что это темное помещение, которое сначала кажется едва достаточным для рабов, кое-где украшено с большим изяществом; во многих местах сохранилась штукатурка и мозаика; в некоторых стены имеют еще свою изящную живопись, и один из балконов сохранил тонкую мраморную балюстраду. Если в этих домах, как естественно предполагать, жили служители императора, то они должны были быть предназначены для самых выдающихся рабов и вольноотпущенников, для служительской аристократии императоров. Там жили, конечно, люди без отечества и без имени, благорасположения которых искали самые важные лица, оказывавшие влияние на императора и часто управлявшие империей. Став значительными и богатыми, они решались жить в этом помещении без воздуха и света, чтобы не удаляться от властелина, как при Людовике XIV самые важные вельможи, обладавшие большими домами и красивыми замками, скучивались в грязных помещениях Версаля, чтобы быть постоянно на глазах у короля. Но если эти рабы или вольноотпущенники считали себя обязанными не покидать темных комнат, они желали по возможности их украсить и сделать достойными своего положения; по крайней мере нет другого способа объяснить эту роскошь живописи и мраморов и красивых украшений на стенах, где их едва можно было рассмотреть.

На другой стороне Палатинского холма, около Большого цирка, нашли один из старых домов, сохранившихся после того, как холм был занят императорскими дворцами и тут поместили служителей. В нем помещались, может быть, в разные эпохи, солдаты и рабы. Комнаты, окружающие атрий, полны надписями, которые итальянцы называют graffiti. Они были по большей части нацарапы солдатами, которые называют себя ветеранами императора (veteranus domini nostri); некоторые из них хранят остроумные эпиграммы, в них ветеран жалуется, что извлек мало выгоды из своей службы. Отдельные надписи доказывают, что в этом доме существовала школа для молодых рабов (poedagogium), где старательно воспитывали детей, предназначенных служить императору и находиться в его обществе, увеселяя его беседой. Некоторые из этих детей оставили на стенах надписи, из которых видно, что школа не доставляла им удовольствия и что они рады были ее покинуть. Тут нашли тоже знаменитую карикатуру, о которой так много говорили и которая находится в музее Кирхнера. Она представляет человека с ослиной головой, распростертого на кресте; внизу лицо, грубо нарисованное, смотрит на распятого, поднося руку ко рту. Сцена объясняется греческой надписью, которая гласит: Алексамен поклоняется своему богу. Это, очевидно, насмешка над христианином; в эпоху Антонинов даже в просвещенном обществе думали, что христиане и евреи поклоняются ослу. Воин или раб императора Алексамен, принявши новую религию, служил предметом насмешек среди товарищей; но он мужественно переносил их и среди враждебного общества не отказывался от своей веры. Висконти нашел в 1870 году надпись, в которой он исповедует свою веру и в которой имеются следующие слова: Alexamenos fidelis (Алексамен верный). Хотя христианство рано проникло в дом цезарей, это единственное воспоминание, оставшееся о нем на Палатинском холме.

IV

Вид холма в третьем веке. – На нем здания всех времен. – Памятники императорской эпохи. – Отличия от современных дворцов. – Красота общего вида

Хотя этот очерк уже довольно длинный, я считаю полезным прибавить к нему несколько слов. Перечислив все здания, которые в каждом веке строились на Палатинском холме, надо попробовать отдать себе отчет в общем впечатлении, которое он должен был производить. Представим себе, что мы живем в III веке, в эпоху, когда Септимий Север только что отстроил последний императорский дворец, и представим себе, что в одну из тех минут, все более и более редких, когда империя пользуется тишиной и победами, мы посещаем знаменитый холм. В эту минуту он весь принадлежит цезарям; его занимают исключительно их семейства, их воины и служители. На нем находятся здания очень различного возраста, некоторые принадлежат ко времени основания Рима, но все они исправно содержатся и ремонтируются. Ни одна развалина не бросается в глаза, цезари нигде их не терпят; ничто в империи не должно иметь несчастного и заброшенного вида, позорного для процветания государства. Известно, что один из императоров уничтожил товарищества, созданные для скупки крупных имений и извлекавшие значительные барыши из разбивки земель на участки, но не находившие нужным поддерживать дома, если их нельзя было продать. Государь был возмущен такими поступками; он объявляет в своем эдикте, что это убийственное торгашество, враждебное всему миру и мешающее общему благу, что не покрывать поля развалинами