Полководцы шпионских войн - Игорь Григорьевич Атаманенко

Погруженный в свои мысли он едва не столкнулся с выросшим, будто из-под земли, пожилым амбалом в поношенном английском френче без погон. В глазах — пол-литра хорошего настроения и облако перегара изо рта. С трудом удерживая свое тело в вертикальном положении, незнакомец вежливо задает вопрос: «П-простите, с-сударь, а где тут м-можно отлить?»

Александр не менее вежливо, он же — студент университета, отвечает: «Отлить? К вашим услугам любая подворотня, милейший!»

И только когда амбал исчез в подворотне, наш герой с ужасом осознал, что его спросили по-русски, и ответил он тоже на родном языке. Это — провал!

…С «места происшествия» Александр исчез аки призрак. Долго петлял то по ночным улицам, то по пустым проходным дворам — проверялся. Нет, «хвоста» не было. Поостыв, пришел к заключению, что если бы встреча с «френчем» была подстроена австрийской контрразведкой, которая заподозрила в Гржимеке русского разведчика, то он был бы закован в «браслеты», едва успев закончить фразу. Значит, еще не провал, а просто досадный промах!

Ну, а амбал? Судя по возрасту, френчу и по старорежимному обращению «сударь», он — из «бывших», похоже, нищенствующий белогвардейский офицер в эмиграции…

…Этот эпизод был самым охраняемым личным секретом Короткова, о котором знала только его жена.

Глава четвертая. «Милосердие» наркома

С австрийским паспортом Гржимек Районецкий прибыл в Париж, зачислен на первый курс радиотехнического института и под псевдонимом «Длинный» работает под началом аса советской разведки, главы нелегальной резидентуры НКВД — генерала Фельдбина, более известного как разведчик-невозвращенец Александр Орлов.

«Длинный» ведет разработку сотрудника Второго бюро (военная разведка и контрразведка) французского Генерального штаба. Он также участвует в организации акции по ликвидации бывшего резидента ОГПУ в Стамбуле Агабекова, который, став на путь предательства, бежал в Западную Европу и вынашивал планы свергнуть советскую власть и вернуть в Кремль своего кумира Троцкого.

Активность «Длинного» привлекла внимание французской контрразведки, и в конце 1935 года он вынужден уехать в Москву. Но уже в январе 1936 года Коротков по линии научно-технической разведки действует в Германии, добывая образцы новейшего вооружения вермахта.

В декабре 1937 года Коротков под оперативным псевдонимом «Степанов» вновь работает с нелегальных позиций во Франции. К концу 1938 года ему удается приобрести ценные источники информации в канцелярии президента и в стратегически важных министерствах Французской республики.

За успешное выполнение заданий Центра Коротков повышен в должности и награжден (!) третьим орденом Красного Знамени. Однако в Москве, вместо новогоднего поздравления, его ожидал обескураживающий сюрприз.

8 января 1939 года нарком внутренних дел Лаврентий Берия, одарив Короткова доброй улыбкой инквизитора, которая вызывала непроизвольный бег мурашек по коже, скороговоркой произнес:

«Вы завербованы гестапо, поэтому увольняетесь из органов!»

…Трудно сказать, что повлияло на решение Берии. Возможно, негативную роль сыграло то, что в ОГПУ Короткова приняли по рекомендации В. Герсона, помощника наркома госбезопасности Г. Ягоды. Ранее оба они были объявлены врагами народа и расстреляны.

Не исключено также, что поводом к увольнению Короткова могла стать его работа в Париже под руководством резидента-невозвращенца Фельдбина. Опасаясь расстрела, он отказался прибыть в Москву и остался за границей, а в конце 1938 года перебрался на жительство в США.

Как бы то ни было, похоже, три ордена Красного Знамени и хвалебные отзывы непосредственного начальства спасли Короткова от расстрела, заставив Берию ограничиться увольнением.

Наш герой не стал гадать о причинах отстранения от дел, а совершил беспрецедентный по тем временам шаг: написал рапорт на имя Берии. В нем, в частности, говорилось следующее:

«8 января 1939 года мне было объявлено о моем увольнении из органов. Так как в течение десятилетней работы в органах я старался все свои силы и знания отдавать на пользу нашей партии, не чувствую за собой какой-либо вины перед партией и не был чем-либо замаран, думаю, что не заслужил этого увольнения.

За границей я в общей сложности пробыл четыре года, из них два с половиной в подполье… Ехал за границу только из-за желания своей работой там принести пользу и думаю, что не один знающий меня человек может подтвердить, что я не барахольщик и что меня не прельщает заграничное житье…

Что касается моей жены, то, несмотря на наличие у нее родственников за границей, на ее долгое проживание там, несмотря на компрометирующие материалы против ее отца, умершего в 1936 году, я полностью уверен в ее преданности партии и могу нести за нее любую ответственность…

Я отлично понимаю необходимость профилактических мер, но поскольку проводится индивидуальный подход, то выходит, что я заслужил такое недоверие, которое обуславливает мое увольнение из органов. В то же время я не знаю за собой проступков, могущих быть причиной отнятия у меня чести работать в органах. Очутиться в таком положении беспредельно тяжело и обидно.

Прошу Вас пересмотреть решение о моем увольнении.

Коротков. 9.01. 1939 г.».

Александра Михайловича поддержали многие сотрудники внешней разведки. С ходатайством в защиту соратника они обратились в партком Главного управления государственной безопасности НКВД, и Берия вынужден был пойти на попятный. Он вызвал Короткова на беседу, и, смилостивившись, подписал приказ о восстановлении на работе.

Глава пятая. Реаниматор нелегальных резидентур

В начале 1939 года чистка в органах госбезопасности, в результате которой пали жертвами тысячи чекистов-патриотов, пошла на спад, но разведка была обескровлена: в резидентурах осталось по 1–2 нелегала, а отдельные «точки» вообще были ликвидированы.

Восстановленный на работе заместитель начальника 1-го отделения внешней разведки лейтенант госбезопасности (что приравнивалось к званию капитан Красной Армии) Коротков под кодовым именем «Эрдберг» выезжает в страны Западной Европы, чтобы реанимировать закордонную агентурную и разведывательную сеть, уничтоженную прежним главой НКВД Ежовым.

В июле 1940-го Коротков прибыл вместе с женой Марией Вельковысской, тоже разведчицей, в Германию. Прожив в Берлине 10 лет, она блестяще владела немецким языком.

Супруги восстановили связь с рядом ценных агентов, в том числе с агентом «Корсиканец» — Арвидом Харнаком, старшим советником имперского министерства экономики, и агентом «Старшина» — Харро Шульце Бойзеном, внучатым племянником адмирала Тирпица, старшим лейтенантом люфтваффе, служившим в секретном 5-м отделе генерального штаба вермахта, куда он попал по протекции рейхсмаршала Германа Геринга.

«Старшине» и «Корсиканцу» — руководителям подпольной организации «Красная капелла», действовавшей в ряде стран, оккупированных Гитлером, — «Эрдберг» передал радиоаппаратуру, чтобы с ее помощью они могли информировать Москву.

В сентябре Короткову удалось восстановить связь еще с одним ценнейшим источником берлинской резидентуры НКВД гауптштурмфюрером СС Вилли Леманом (кодовое имя «Брайтенбах»).

В IV управлении РСХА