Анархия - Меган Девос

С кем разлучил ее плен? Я впервые задумался об этом. Кто у нее остался в Грейстоуне? Родные? Друзья? Может, у нее был парень? Чего вообще она лишилась, попав к нам? В душе зашевелилось чувство вины. Грейс больше не улыбалась. Она безотрывно смотрела в сторону Грейстоуна. Я подошел к ней, осторожно взял ее за руку и повел к большому камню. Я часто сиживал на нем, разглядывая мир, в котором мы все оказались после катастрофы.

Грейс села рядом. Темнота мешала видеть черты ее лица, но я чувствовал: ей стало грустно. Меня охватила досада. Надо же: хотел сделать приятное, а получилось, лишь испортил ей настроение. Я был готов сказать любую глупость, только бы нарушить тягостное молчание, однако Грейс заговорила первой:

– Ты помнишь ту, прежнюю жизнь?

Она по-прежнему смотрела в сторону Грейстоуна, не замечая, как ветер играет прядками ее волос. Лицо у нее оставалось серьезным.

– Помню, – сказал я, поскольку действительно помнил.

Грейс не отвечала. Тогда я спросил ее:

– А ты?

Грейс плотно сжала губы, покачав головой. Только теперь ее взгляд оторвался от Грейстоуна и переместился к развалинам города. Отсюда даже в темноте были видны воронки шириной в полсотни футов, покосившиеся остовы зданий и обломки жизни прежнего общества. Впечатляющая картина некогда существовавшего мира. Его почти целиком уничтожили, когда нам с Грейс не было и пяти.

– Знаешь, это совсем неплохо, – сказал я.

Очень часто я хотел, чтобы и в моей памяти не осталось страшных картин рвущихся бомб, пожаров, обезумевших от страха людей, торопившихся покинуть свои дома. И чтобы в ушах не застряли эти многоголосые отчаянные крики и вопли. Я резко тряхнул головой, прогоняя воспоминания.

– Жаль, что я ничего не помню, – призналась Грейс. – Хочется знать, как все было устроено, пока мир не развалился на куски.

– Может, это и к лучшему. Нет памяти о прежней жизни, нет и тоски по ней.

Грейс задумалась над моими словами.

– Что ты сумел запомнить? – допытывалась она, наконец-то повернувшись ко мне.

С тех самых пор, как мы оказались здесь, я смотрел только на нее. Грейс это заметила, удивившись моему пристальному вниманию. О чем же ей рассказать? Пока я решал, моя рука вдруг протянулась и откинула за уши Грейс несколько прядок волос. Это удивило ее еще сильнее, однако она не вздрогнула и не отодвинулась.

Я решил поделиться счастливыми воспоминаниями, хранившимися в мозгу, но мне было трудно обособить их от наползающей тьмы. От кошмаров, угрожавших подмять под себя даже немногие светлые пятна былой жизни.

«Бежим, Хейден! Бежим со всех ног!»

Я сжал кулак, так что ногти впились в ладонь, стараясь удержаться на тонкой кромке жутких воспоминаний. Я и так без конца возвращался к ним. Нет, об этом я ей ни за что не расскажу.

– Я помню… играл с пластмассовыми автомобильчиками. Гонял их по дорожкам. Летом ел мороженое, а родители пытались приобщить меня к спортивным играм. Еще помню… меня водили в зоопарк, показывали зверей, которых до этого я видел только в книжках… Вот такая чепуха запомнилась.

Мне вдруг стало неловко, что я делюсь воспоминаниями. Я заморгал, разгоняя дымку, застлавшую глаза. Я старательно выбирал воспоминания, где не было людей, падающих замертво вокруг меня.

– Твои воспоминания такие… – Грейс умолкла, подбирая нужное слово, – диковинные.

Я печально улыбнулся. В какую жуткую сторону изменился мир, если обыденности жизни нашего раннего детства теперь кажутся чем-то… диковинным. Отчасти я завидовал Грейс. Она не помнила прежней жизни и потому не испытывала ностальгии по исчезнувшему миру.

– Тогда это вовсе не было диковинным.

– Жаль, что я не помню таких мелочей, – сказала Грейс.

Она сожалела, а во мне только крепла уверенность, как же ей повезло. Я умолк, разглядывая обширную воронку посередине одного из пригородов. Скудного света луны вполне хватало, чтобы видеть зияющую дыру в земле. Она находилась на том самом месте, где много лет назад стоял мой дом.

По улицам в панике мчались люди, пытаясь укрыться от смерти, что подстерегала на каждом шагу. Они жались друг к другу. На руках – малолетние дети. В воздухе свистели пули. Их свист то и дело заглушали ухающие взрывы, от которых содрогалась земля и все внутри нас. Я бежал с родителями. Они держали меня за маленькие пухлые ручки. Но мои пухлые ножки не могли развить взрослую скорость и тормозили нас.

– Бежим, Хейден! – кричала мне мама. – Бежим со всех ног!

Ей наверняка было очень страшно, но ее голос оставался твердым. Я спешил изо всех сил, насколько позволял возраст. Смотрел я только под ноги, чтобы не споткнуться о предметы, выброшенные взрывами из домов. Осколки чужих жизней. Альбом с фотографиями. Стул, принесенный взрывной волной с какой-нибудь веранды. Но страшнее всего было наткнуться на окровавленный кусок руки, кожа которой давно утратила естественный цвет человеческого тела…

– Хейден! – тихо позвала меня Грейс.

Похоже, она уже несколько раз повторила мое имя.

– Прости… Что?

– О чем ты думал? – осторожно спросила она.

Мы поменялись ролями, и теперь она наблюдала за мной, пока я заглядывал внутрь оболочки прежней жизни.

– Ни о чем, Грейс. Просто сидел.

Грейс

Ветер унес мой вздох. Я сидела на камне, почти касаясь Хейдена, и смотрела на окружающий мир. Другим я Хейдена не знала. Он погрузился в раздумья. Я видела это по его опущенным бровям и напряженному лицу. Происходящее у него в душе было скрыто от меня. Я подозревала, что сейчас он заново переживает воспоминания… точнее, кошмары, о которых он не желал рассказывать. Мне стало совестно. И зачем только я спросила Хейдена о прошлом? Он находился в таком заразительно прекрасном, беззаботном настроении, а я все испортила.

Мы молча смотрели на внешний мир. У каждого он порождал свои мысли. Вопреки воле взгляд мой снова и снова обращался в сторону Грейстоуна. Сколько я себя помню, этот лагерь был моим домом. Подобно Хейдену, первые годы жизни я провела в относительно нормальном мире, хотя он и тогда уже медленно распадался, чтобы однажды рухнуть окончательно. Но той жизни я не помнила совсем.

Я не могла похвастаться знаниями причин, вызвавших крушение прежнего мира, но общие представления о событиях прошлого у меня имелись… Запасы полезных ископаемых и другие жизненно важные ресурсы медленно, но неумолимо истощались. Это вызывало жесткую конфронтацию между правительствами разных стран. Планету сотрясали постоянные локальные войны. Все прежние межгосударственные союзы рушились, пока каждая страна не оказалась в полной изоляции. Наша страна, подобно другим, ожесточенно воевала с соседями, в то время как ее государственная структура уничтожалась изнутри. Помимо войн, сотрясавших земной шар, каждую страну разрывали на части ее же граждане, отчаянно пытавшиеся выжить в этом хаосе.