Анархия - Меган Девос

В нашем городе происходило то же, что наблюдалось во всем мире. Люди начали сбиваться в группы, воровать и враждовать с другими группами, а то и просто с друзьями и соседями. Город разделился на множество конфликтующих территорий. В тот день, когда на город упали бомбы (какие страны отправили бомбардировщики, так и осталось неизвестным), начался ад кромешный. И уже не имело значения, кто бросил бомбы, поскольку врагами были все. Люди бежали из города, стараясь спасти своих близких и делая отчаянные попытки найти тех немногих, кому доверяли. Вот так и возникли лагеря. Те, кто уцелел под бомбежками и сумел убраться подальше от бойни, образовывали сообщества. Недавние враги порою оказывались в одном лагере.

Начальный этап был самым тяжелым. Люди жили среди камней и под деревьями, ели траву, коренья и что придется. Постепенно сообщества разрастались, жизнь в них налаживалась. Однако никакого сотрудничества между лагерями не было. Каждый лагерь полагался только на себя, считая обитателей других лагерей врагами. Все, что нынче имелось в лагерях, было добыто ценой многочисленных и зачастую очень опасных вылазок в город. Каждая мелочь.

Мир лежал в развалинах. Не уцелела ни одна страна, ни один город. Только лагеря еще держались на плаву, сражаясь за свое выживание.

Таким представало прошлое в рассказах моего отца. Дополнительные крупицы знания я получала от уцелевших очевидцев тех страшных событий. Я еще не встречала своих ровесников, помнивших прошлое. Хейден был первым. Казалось, большинству наших сверстников каким-то образом удавалось блокировать воспоминания раннего детства. Естественно, те события сильно повлияли на Хейдена. Возможно, они и сделали его таким, каким он был: серьезным, заботливым и добрым (хотя свою доброту он всячески пытался скрыть).

При мысли об отце мне стало грустно. Я вдруг поняла, как сильно по нему скучаю. Передо мной всплыло его лицо, сменившись лицом моей лучшей подруги. Мелькнула даже физиономия моего никудышного братца. Как странно: я находилась во вражеском лагере, среди незнакомых людей, но сейчас, сидя здесь, отчетливо видела свой лагерь. Я была пленницей, но не ощущала себя таковой. Отношение Хейдена ко мне не отличалось учтивостью, однако и жестоким со мной он не был. И тем не менее я все равно хотела вернуться в Грейстоун. Домой.

Я украдкой взглянула на Хейдена. Взошедшая луна освещала его лицо. От резкой линии подбородка на шею падала темная тень. Он замер, думая неведомо о чем. Глаза невольно опустились к его плотно сжатым губам (еще один признак раздумий). Я смотрела на губы Хейдена и вспоминала его поцелуй, руки, застывшие на моей спине, и щекотку у себя в животе, когда он меня целовал.

И вдруг во мне вспыхнула надежда, что он сделает это снова.

– Скучаешь по Грейстоуну? – вдруг спросил Хейден.

Я вскинула на него глаза.

– Да, – без обиняков ответила я. – Я скучаю по дому.

Он многозначительно кивнул и посмотрел в сторону Грейстоуна.

– Я сожалею, что вынужден удерживать тебя у нас, – тихо сказал Хейден.

Я взглянула на его профиль и с удивлением поняла: так оно и есть.

– У тебя там… кто-то остался?

– Да, – с прежней искренностью сказала я.

Мне было тяжело говорить о своих, поскольку я не знала, увижу ли их снова. Хейден молча рассматривал мой лагерь. Я подметила его особенность – отвечать только в случае необходимости.

– Ты и в самом деле намерен удерживать меня до скончания века?

В самой глубине души у меня тлело малюсенькое желание остаться в Блэкуинге. По одной-единственной причине: Хейден меня заинтриговал. Но если не принимать эту крошку в расчет, я очень хотела вернуться домой.

– Да.

Я впала в отчаяние. А я ведь так надеялась. Убеждала себя: вот он поймет мое состояние и изменит первоначальное решение. Видно, его сожаления по поводу моего плена были не настолько сильны, чтобы отпустить меня домой.

Хейден вдруг повернулся ко мне. Рука на колене дрогнула. Мне показалось, что он опять хочет коснуться моих волос, но я ошиблась.

– Мне жаль, – тихо повторил Хейден. – Я просто надеюсь, что тебе у нас понравится. Люди здесь хорошие. Просто увязли в дерьмовом мире.

Я лишь кивнула. Его пристальный взгляд мешал ответить вслух. Нас обдувал ветерок, играя волосами Хейдена. В лунном свете они казались цвета шоколада.

– Мы все увязли в дерьмовом мире, – пробормотала я.

Никогда еще Хейден не сидел так близко от меня.

– Пора возвращаться, – сказал он.

Я разочарованно выдохнула. Хейден встал и протянул руку, помогая мне слезть с камня. Я старалась не показывать досады и протянула свою. Но едва я оказалась на ногах, он разжал пальцы, мельком взглянул на меня и зашагал туда, где оставил мотоцикл.

Тихо вздохнув, я пошла следом. Меня раздирали противоречия. Умом я понимала: нечего и мечтать о его поцелуе, но мне хотелось, чтобы он меня поцеловал. Очень хотелось, поскольку разочарование застряло у меня в животе, словно проглоченный камень. Мы вернулись к мотоциклу, надели шлемы. Хейден играючи, привычным движением перекинул ногу через сиденье. И вновь я мысленно одернула себя: надо не глазеть на него, а учиться влезать на мотоцикл.

Интересно, знал ли Хейден о том, какой он симпатичный, или сейчас он решил покрасоваться? Насчет второго я сомневалась; он был слишком скромен. Красоваться перед кем-то – не в его характере. Но в обаянии ему не откажешь.

Я села на мотоцикл и снова сцепила руки на талии Хейдена. Взревел мотор, мы покатили обратно. Мною овладело уныние. Нет, обратная поездка была не менее волнующей, однако прежнего удовольствия я уже не испытывала. Всякий раз, когда Хейден делал вдох, его спина расширялась. Сидя впритык, я чувствовала и это.

Вскоре мы спустились с холма. Лесной отрезок дороги показался мне еще более таинственным. Фара высвечивала лишь небольшой участок, а вокруг – почти кромешная тьма. Дверь гаража оставалась открытой. Хейден въехал внутрь, заглушил двигатель. Я слезла и вернула снятый шлем на полку. Не в силах оторвать глаза от Хейдена, я следила за каждым его движением.

– Значит, все это ты сделал в знак благодарности? – не удержавшись, спросила я.

В глубине души я надеялась, что Хейденом двигало искреннее желание свозить меня на прогулку. Хотя бы в глубине души. Мне бы этого хватило.

Я стояла у самой двери. Глаза Хейдена сверкнули, переместившись на меня. Сам он стоял привалившись спиной к верстаку.

– Да. А в чем дело? – удивился он.

Я мотнула головой, упрямо сжала губы, пытаясь выглядеть невозмутимой.

– Просто спросила.

Хейден подошел ко мне и остановился в двух шагах. Он был выше меня более чем на голову.

– Ты меня заинтриговала, – тихо признался он, отчего у меня заколотилось сердце.

– Заинтриговала, – повторила я, пробуя это слово на вкус.