Древние. Том I. Семейные узы. Часть I - Юрий Романов

тебе покажу! — Она неистово вопила, так как вывихнула руку при падении. Кан же умело отбивал её атаки и защищал Розель. К моменту, когда женщина устала и поняла, что одной с волшебником ей не справиться, бросилась к выходу и Кан не стал ей препятствовать, желая, чтобы это побыстрее закончилось. Но женщина внезапно застыла, едва ступив за порог.

Эта тварь меня чуть не убила. — Ледяным тоном проговорила Розель и встала, словно этой раны в животе не было вовсе.

— Тьма усиливает регенерацию клеток в десятки раз. — Произнесла девушка, подходя ближе к торговке, что уже была околдована мраком.

— Возьми нож. — Всё так же безэмоционально проговорила волшебница, в её голосе слышались металлические нотки.

— Прошу, не убивайте меня, я дам вам всё, — умоляла торговка — прошу, пощадите, у меня… — она запнулась, затем продолжила более жалобно — у меня впереди ещё целая жизнь!

Кан неспешно поднял нож и подал его Розель, но та и не думала брать лезвие.

— Нет, ты сделаешь это сам.

— Прошу, пощадите, я отдам вам то, за чем вы пришли!

— О, да. — Этот леденящий душу тон юной девы сразил Кана, от чего тому сделалось дурно. — Ты это отдашь.

Она встала за торговкой, что обездвижено лила слёзы, смотря как неизвестный маг, что откинул её несколько мгновений назад на кровать, идёт на неё с ножом.

У Кана сдавило горло, но он не мог сглотнуть; спирало дыхание и в кромешной тьме он едва не свалился, ударившись о тумбу.

— Она… Она же смотрит!

— Они все смотрят. — Тихо сказала волшебница, пока Кан подносил острый тесак к горлу женщины.

— Пожалуйста, пожалуйста! — Умоляла та. — Не надо!

Кан колебался, его бросало в пот. Он держал дрожащую руку с ножом и не мог решиться сделать движение.

— Молодец, — мягкий голос Розель добавил ещё больше неопределённости в ситуацию; рука Кана без его ведома вонзилась в тучное тело: изо рта торговки полилась кровь; спустя мгновение, тело женщины с грохотом рухнуло на пол, забившись в конвульсиях.

— Зачем ты это сделала? — Ужасался маг, отбросив лезвие.

— Это был ты, — издевательски произнесла девушка — именно твоя рука завершила дело.

— Ей управляла ты.

— И то верно… — Розель подошла так же беззаботно, как и утром и обвила его шею руками. — Но ты ведь помнишь, как она поступила со мной тогда, на рынке?

Кан запнулся, он не мог поверить, что дело было в банальной мести. Он понимал, что Розель не права, ведь именно её пёс разрушал стойки с продуктами на рынке, на что торговцы закономерно отреагировали, однако и перечить ей он был не в силах.

— Она была не единственной, кто… — Он взглянул в её полные искр глаза и ужаснулся. — Ты ведь не серьёзно?

— Именно, не единственной.

Тёмная волшебница не отпускала руки своего спутника; спустя мгновение, два тела слились в неистовом поцелуе, волшебники рухнули на кровать точно так же, как и днём ранее. Кровь торговки с руки Кана запачкала алой краской разгорячённых магов, в пылу страсти которые не обращали внимание на скрип и глухие всхлипывания в шкафу, рядом с их ложе любви.

Сам волшебник был, скорее, одним из тех, кто часто колеблется при принятии сложных решений; необратимых, роковых, меняющих всю жизнь на до и после. Розель удалось внушить Кану своё видение мира и отношение в нём человека к человеку: девушка практически не испытывала ни эмпатии к людям, ни каких-либо эмоций, когда причиняла обидчикам вред, считая жестокость неотъемлемой составляющей жизни.

Розель была холодна к проявлениям чувств других и совершенно не понимала привязанностей одних особей к другим, ею самой же двигала жажда крови, действия, постоянной гонки с самой собой, чем волшебница и сумела поделиться с Каном, с которым впоследствии совершила резню едва ли не всего торгового городка. Всех тех, кто некогда освистал тёмную волшебницу, уже не было в живых.

После объявления кровавой пары в розыск, весь Торин только и говорил о загадочных убийцах, что вершат свой, никому неведомый, не поддающийся логике суд и грабят своих жертв, расправляясь с несчастными, забирая деньги, драгоценности или даже оставляя все это в домах убитых, но захватывая при этом какие-то несколько незначительных предметов быта или еду. Они кочевали из города в город, не задерживаясь где-либо более суток. Кан и Розель были без ума друг от друга и от свободы, которая рождалась от безнаказанности и безграничной власти.

Так продолжалось около полутора лет, пока однажды Кан не заявил, что устал от такой жизни. К тому моменту Розель стала ещё более сумасбродной и, казалось, жажду крови этой хрупкой девушки было не утолить. Кан же располнел, обленился и стал менее поворотлив, что сильно раздражало волшебницу. Та не желала оставаться на одном месте более чем на сутки, таща за собой Кана, словно второго дикого пса. В очередной раз, когда на их след напали местные стражи, Кан упорно отказывался идти дальше, мотивируя своё решение тем, что устал: “Такая жизнь ни к чему хорошему не приведёт” — сказал мужчина однажды.

Розель приняла сказанное Каном в пылу спора на свой счёт. В очередной ссоре она завладела его телом и насильно повела свою уже марионетку на новое место. Пробравшись в очередной дом, на этот раз волшебника, Розель принялась за излюбленную тактику: она взбиралась на потолок и скребла ногтями твёрдую поверхность, и когда жертва просыпалась, волшебница обрушивала всю себя, раскрываясь во тьме, словно пасть дракона. Из хрупкой, миниатюрной фигуры, Розель превращалась в подобие капкана из чистой тьмы, что захлопывался на теле жертвы. Кан стоял на подстраховке и наблюдал за всем со стороны, присоединяясь к возлюбленной на очередную ночь лишь после того, как основное действо завершится.

Когда же они вернулись домой в очередной разграбленный дом, который сделали своим временным пристанищем, Розель отпустила вожжи и Кан, мертвенно бледный, рухнул на пол. Несколько часов спустя волшебник пришёл в себя и рассказал об отвратительных чувствах, которые испытал, будучи под воздействием стихии тьмы. Только это уже была не пассивная магия, что вела его с Венеры на Землю, но яростная, полная злобы и гнева сила, что