Лисёнок Ян и Кристалл Судьбы - Ирина Никулина

был лучший день рождения в моей жизни, — сонно зевая, говорил Ян.

На следующий день Лэсли начал собираться обратно в Сноутон. Перед отъездом в колледж надо было заехать домой, чтобы собрать нужные вещи и документы, повидать родителей. Ян оставался у бабушки до конца лета. Прямо перед началом учебного года за ним должен был приехать Джон.

Предстоящая разлука с братом давила на Лэсли. Слишком много загадок оставалось: что хотела сказать гора его брату, о каком таинственном Храме упоминал Ян?

Ожег на руке Яна заживал, и, казалось, он совсем не вспоминает о приключении на Игле. Лэсли же, наоборот, думал об этом все больше и больше. Его беспокоили и слова Матильды, что Ян должен вернуться, он невольно подслушал их тогда в хижине, но ничего не сказал брату. Матильда — всего лишь человек, но человек не простой, а знающий. Что она скрывает? Она ведьма, ведунья, которая знает гораздо больше, чем может показаться с первого взгляда. И ее предсказание настораживало Лэсли.

Настал день расставания. Лэсли упаковал свои вещи в большой походный рюкзак, попрощался с бабушкой, и вдвоем с Яном поехал на вокзал на старом пикапчике.

— Эх, если бы можно было по-настоящему пройти через портал и очутиться дома, — сказал Ян.

— Говорят, они были раньше, но это было очень давно, лет 400 назад. Тогда сэнмиры были сильнее…

— А что же произошло тогда?

— Ну, ты, конечно, выбрал самое лучшее время для таких разговоров, у меня поезд отправляется через минуту, — сокрушенно говорил Лэсли.

Ему вдруг очень захотелось все рассказать брату, как будто в этом таился какой-то великий смысл. Вдруг, неожиданная мысль поразила его, как молния, — 400 лет назад исчез Храм на горе, 400 лет как сэнмиры потеряли свою силу, и это не могло быть простым совпадением. Что же произошло на самом деле 400 лет назад?

Стоянка поезда в этой маленькой деревушке была короткой. Всего 3 минуты. Настало время прощаться. Лесли достал из кармана маленький электрический фонарик, тот самый, которым в домике Матильды он спугнул сущность, приставшую к Яну на Черном озере.

— Смотри, Ян, этот фонарик подарил мне один человек. Скажем так, не из нашего мира. Он светит даже через самый густой туман, проявляя все, что скрыто. Надеюсь, он тебе не пригодится, но на всякий случай, носи его с собой. Всегда. Обещаешь?

— Спасибо, буду носить, обещаю, — сказал Ян.

Лэсли закинул рюкзак в вагон, а сам еще долго стоял на подножке, пока поезд, наконец, не стал набирать ход, и взволнованная молоденькая проводница не начала умолять его зайти внутрь. Волосы его развевались по ветру, на глаза набегали слезы от ветра или, может быть, от чего-то другого, но он упорно стоял, пока фигура брата, а потом и сам вокзал не скрылись из виду.

Лэсли уехал, а Ян остался с какой-то пустотой внутри. Нет больше рядом старшего брата, этого весельчака, который всегда готов прийти на помощь. Ушла беспечная пора, пришло время ему взрослеть, самому брать ответственность за свою жизнь. Не будет больше человека, который сможет прикрыть тебя, исправить твои ошибки, теперь все придется решать и делать самому. И от этой мысли взгляд его как-то вдруг стал твёрже, слетела с лица мальчишеская беспечность. Как-то разом он вдруг повзрослел. Еще бы… ведь ему было уже 13 лет. Для сэнмира — это особенный возраст: начинается его дозор.

— Я не подведу тебя, брат! Я не подведу! — говорил он себе, впервые возвращаясь домой один, — сам за рулем старого бабушкиного пикапа.

# ЧАСТЬ 2. ПРОКЛЯТЫЕ ПРИЗРАКИ

Глава 1. Мёртвый город.

Снег толстым ватным одеялом укутывал Сноутон, приглушая любые звуки и навевая на полночный город глубокий сон. Он медленно и тихо ложился на землю крупными хлопьями, заслоняя и свет фонарей, и тьму опустевших улиц. Белые птицы-снежинки падали в полном безмолвии, кружились в причудливом танце, казалось, снег изо всех сил старается укрыть город до самых крыш, убаюкать его навеки.

За почти непроглядной снежной пеленой едва различимо поблескивал старинный витой фонарь. В кругу тусклого света на снегу, поджав мягкие лапки, сидел маленький рыжий лисенок, с белым пятнышком на кончике пушистого хвоста. Он поднял вверх свой черненький носик, глазки-бусинки смотрели на часы на фонарном столбе. Снежинки ложились на острую мордочку, забивались в нос, от чего лисенок смешно фыркал. Он ждал.

И вот большая, длинная стрелка часов задрожала и прыгнула вверх, часы показывали полночь. Пора. Он пошел, семеня маленькими лапками, вытянув мордочку вперед. Завернув за угол, он обернулся, фонаря уже не было видно, — вздохнув о чем-то своем, он побрел вдоль старых, покосившихся домов.

Пройдя еще несколько кварталов, он осмотрелся, вглядываясь в темноту пустынных улиц. Как ему казалось, это должно было быть именно здесь, в самом центре стоявшего в руинах Мёртвого города. Это было особое место: пустынные кварталы брошенных в спешке домов, в которых вот уже несколько сотен лет не входило ни одно живое существо, не слышалась людская речь или детский смех.

Присмотревшись внимательнее, он заметил, что один из наметенных вдоль полуразрушенного дома сугробов как будто светится изнутри. Он подошел ближе.

— Вот ты их и нашел, — мысленно сказал Ян самому себе, — Теперь спокойствие, только спокойствие — подберемся еще поближе.

Прижавшись к земле, он пополз вдоль снежных намётов, и вскоре убедился, что светящийся изнутри сугроб — не игра его воображения — это светится маленькое полуподвальное окошечко, полностью занесенное снегом. Такие окна, наполовину скрытые под землей, часто встречаются среди заброшенных домов, то ли просевших в землю от старости, то ли занесенных илом и глиной всемирного потопа.

Когда-то давно, когда он был еще совсем маленьким, его отец рассказывал ему легенду о том, что всемирный потоп был вовсе не в какие-то стародавние времена, а совсем недавно, лет четыреста тому назад. А может это и не сказка была вовсе, а правдивая история, и его отец заранее готовил его к чему-то важному? «Сказка ложь, да в ней намек», — любил повторять он, — «Помни, мой мальчик, вещи не всегда таковы, какими они нам кажутся на первый взгляд. Смотри вглубь, смотри не глазами, а сердцем, и ты увидишь все сам!».

— Теперь я вижу, папа, — прошептал лисёнок.

Перекошенные временем развалины Мёртвого города были наполовину погребены под землёй, двери, ставни сорваны с петель, уцелели только просевшие от времени крыши. По всему было видно, что когда-то город постигло какое-то стихийное бедствие.

«Мёртвый город» — так называли заброшенный квартал на окраинах Сноутона — был забыт много веков