Убийца великанов - 2 - Алекс Фед

оставшихся действовали столь примитивно и грубо, что только позабавило. Они бросились разом, мешая друг другу, замедляясь. Мара отклонилась и уверенным отточенным движением перерезала горло одному из них. Тот пробежал вперед еще пару шагов, с хрипом повалившись под ноги другому нападавшему. И пока бандит на доли секунд отвлекся, Мара с ним уже покончила.

С улыбкой, больше напоминающей оскал, она развернулась к последнему еще живому бандиту. Противник был выше нее на две головы и шире раза в три, но перепугался так, будто встретился лицом к лицу с великаном. Жалкий человечек мелко трясся и пятился назад, не решаясь перейти на бег и подставить спину убийце.

— Простите. Мы ошиблись. Прошу, не надо, пожалуйста, — взмолился громила, отбросив нож и выставив пустые ладони перед собой.

— Ты должен гордиться тем, что умрешь от моей руки, — прошептала Мара и метнула кинжал. Лезвие вонзилось точно в сердце. Но не успела она забрать свое оружие, как послышались голоса и быстрые шаги. Мара юркнула в темный проулок, куда не доставал свет редких фонарей, а от луны спасал низкий козырек крыши.

Из-за угла показались солдаты. Обычный патруль.

Всего лишь патруль, с которым она справится без особых усилий.

— Сюда! Кровь еще свежая, — раздалось рядом. — Их прирезали только что.

Нащупав крошечный камушек, Мара подняла его, затем медленно выпрямилась и швырнула подальше в сторону.

— Там! Скорей!

Она атаковала красных со спины, целясь в слабые места — неприкрытые жесткими пластинами шеи и подмышки. Последний из солдат оказался достаточно проворным, он крутанулся и отбил нацеленный в него кинжал. Но куда ему, запакованному в броню, тягаться с Марой в скорости? Она позволила ему вытащить меч, позволила приблизиться на расстояние удара, но не позволила ударить. Она поднырнула под занесенную руку красного и всадила клинок ему под мышку по самую рукоять. Меч с лязгом упал на каменную мостовую. Солдат рухнул рядом. А Мара, не оглядываясь, оставила его искетать кровью.

Еще несколько смельчаков посмели встать у нее на пути и быстро поплатились за свою непомерную жадность. Бездомный босяк, парочка нетрезвых бродяг… А дальше Мара уже не запоминала. Но они все сильно пожалели, что встретились у нее на пути. Отбросы и слабаки заслуживают только презрения. Она набрасывалась на своих жертв и казнила их одним-двумя ударами. Всех без разбора — женщин, детей и даже бродячих собак. Она убивала и убивала.

Ее не страшил ни Черный Мор, ни банды, ни солдаты. Все самое ужасное уже произошло, оставив в душе пустоту и холод.

Релдон должен был ее любить, но предал.

Вместо того, чтобы принести Посланнику Небес жертву и получить силу, Мара погубила его и себя.

Только это не значит, что она слаба!

Она Убийца Магов!

В ней течет кровь великанов!

Она все равно избранная. Особенная.

И свободна!

Теперь ее ничто не остановит.

И только добравшись до Нару, Мара задумалась, а что же ему сказать. Он ведь ее предупреждал. А она его не послушала. И все испортила. Мара почти повернула назад, как заметила, что калитка не заперта.

Сад пустовал. Под ногами скрипел мелкий гравий. На стук никто не ответил.

А если Релдон добрался до Нару?

Тогда у нее не останется совсем никого!

Достав оружие, Мара толкнула резную дверь с облупившимся лаком и замерла у порога. Обклеенные плотной бумагой перегородки и раздвижные двери, формировавшие лабиринт комнат, стояли разобранными вдоль стен. Никакой мебели, утвари или вещей. Осталась только жаровня с серебряным блюдом, на нем тлели разложенные веером палочки, из которых лезли-извивались белые змейки ароматного дыма. И более сотни человек собрались вместе несмотря на опасность заразиться чумой. Молодые и старые, брюнеты, блондины, рыжие и шатены сидели с закрытыми глазами и с идеально ровной спиной, опустившись прямо на пятки поджатыми под себя ногами.

Нару расположился в центре, положив под колени плоскую жесткую подушку, и вещал что-то на почти забытом языке великанов, который так плохо давался Маре. Она уловила лишь общий смысл отдельных фраз — присутствующие медитировали, обращаясь к своему внутреннему великану. Нару будто помолодел на пару десятков лет, настолько вера в древние слова воодушевляла его. Он уверял, что Посланник Небес прокладывает путь силе, но для этого необходимо достигнуть внутреннего равновесия и баланса. Принять свою суть и миссию.

Очень хотелось дослушать, но Маре здесь не место. Внезапно старик прервал свою речь, поднял голову, пристально посмотрел на нее и прошелестел на имперском:

— Степь запомнит нашу встречу.

— Степь запомнит нашу встречу, — неохотно отозвалась Мара, взволнованно пряча кинжалы за спину.

Вот только все эти люди не должны ее видеть. Что если кто-то из них проболтается? Сдаст ее? Что если…

Крик застрял в горле, и чувства обрушились лавиной, которую Мара сдерживала многие годы.

Она гнала от себя воспоминания о том, как потеряла родителей и сестру, когда реальность начала искажаться самым пугающим образом, преображаясь в нечто непостижимое и уродливое. В нечто, наполненное жестокостью и болью. Чужой жестокостью и ее болью. Мара жаждала проснуться, уверяя себя, что все происходившее было сном. Но кошмар не кончался. Она отчаянно боролась, но сопротивление приносило лишь больше страданий. Тогда в особо тяжкие моменты Мара представляла, что это все происходит не с ней, а с кем-то другим. Постепенно воображение полностью захватило ее, отрезая от ужасной действительности.

Все поблекло, и действительность скрыла пелена тумана, оставив лишь призраков и миражи. Взгляд скользил по окружающим, но каждая фигура казалась чужой и далекой. Они кричали, шептались и смеялись, но не причиняли ей настоящую боль. Мара все запоминала, вела счет и в мыслях наказывала каждого в зависимости от той обиды, которую он ей нанес. Мечты о мести сменились расправой наяву. Она разыскала всех, кто убил ее семью и кто издевался над ней, пока ее не выкупил Релдон, и поквиталась с ними.

Тогда месть не принесла облегчения. Месть лишила ее цели. У нее остался только Релдон. Каждый день она доказывала ему свою любовь и верность, но он не раскрывался в ответ на ее чувства. Не принимал ее. Это терзало Мару и не давало покоя. Она была до предела сжатой пружиной. И от постоянного давления эта пружина сжималась все сильней. Мара не могла ни понять, ни