Нежность - Элисон Маклауд

концу дня щетины, шляпу с незагнутыми полями, галстук, не соответствующий подкладке пиджака.

Лично директор ФБР учредил программу снижения веса. Всех агентов еженедельно взвешивали, и тех, кто не укладывался в обязательные стандарты, выгоняли. Один агент в Нью-Йорке, соблюдая свирепую диету, потерял сознание и умер прямо на рабочем месте. Выговоры с занесением также давались за неидеальную чистоту белых рубашек, отсутствие стрелок на брюках, орфографические и пунктуационные ошибки в отчетах.

«Учреждение – это удлиненная тень одного человека». Это кредо вдолбили в них накрепко. Тень, конечно, принадлежит Дж. Эдгару Гуверу, директору Бюро. Рассказывают, что, идя с кем-нибудь по улице, Гувер запрещает спутнику наступать на его тень. Сопровождающие должны соблюдать дистанцию. Директора окружает силовое поле.

Понятно, что из всех оперативных отделений Америки именно полиция нравов Вашингтона, расположенная рядом со штаб-квартирой ФБР и офисом Гувера, конфисковала не прошедшее цензуру издание «Любовника леди Чаттерли», выпущенное «Гроув-пресс», еще тепленькое с печатного станка.

Для сотрудников Бюро не было тайной, что Гувер следит за «Гроув-пресс» и Барни Россетом уже много лет. Он начал еще раньше, чем сенатор Маккарти учредил показательные телевизионные суды, на которых каждый вечер обличал «антиамериканскую деятельность». Хардинг своими глазами видел толстенное досье на Россета и директиву, начертанную лично Гувером.

Прилежно готовясь к слушанию на главпочтамте, Хардинг прочел всю переписку ФБР по этому поводу и все перехваченные почтовые отправления, а также прослушал все записи разнообразных телефонных разговоров. В деле была даже копия письма вдовы писателя Россету, из – подумать только – Нью-Мексико. Россет планировал эту аферу целых пять лет. «Дорогой мистер Россет! – писала вдова Лоуренса. – Это очень храбро с вашей стороны – попробовать издать неотцензурированный вариант „Леди Ч.“. Но я очень рада. Я пока никому ничего не буду говорить. Желаю вам всяческой удачи с этим трудным ребенком»76.

Именно из ее письма ФБР разнюхало о происходящем. Агент-стажер на главпочтамте узнал имя на конверте: «Миссис Фрида Лоуренс Равальи». И на всякий случай вытащил его из сортировочного шкафа.

Прежде чем в Вашингтоне конфисковали тираж «Чаттерли», Гувер приказал оперативному отделению на другом конце страны – в Чикаго – «незаметно раздобыть» экземпляр этой «подозрительной книги для анализа, не придавая огласке интерес Бюро к ней»77. Чтобы след не потянулся к вашингтонской штаб-квартире.

Этот основополагающий принцип знали все, от зеленого новичка до старейшего агента: ФБР никогда не должно быть ни в чем замешано.

Назначенный агент в Чикаго нашел новое издание «Гроув-пресс», без купюр, в университетском книжном магазине, заплатил шесть долларов наличными и приложил чек к отчету о расходах. Из Чикагского оперативного отделения собственный курьер Бюро доставил книгу на дом Гуверу меньше чем через день после того, как тот отдал приказ. Гувер жил в Форест-Хиллз, северо-западном пригороде Вашингтона, на Сёртис-Плейс, тихой зеленой улице, застроенной просторными каменными домами.

Гувер принял посылку с крамольной книгой за завтраком – крутым яйцом, которое ему неизменно подавали в фарфоровой подставке, унаследованной от матери. Он любил очень слабо поджаренные тосты – чем белее, тем лучше – с размягченным маслом и черный кофе из чайной чашки, расписанной цветами. Он прочитал книгу Лоуренса от корки до корки за четыре часа, сидя у себя в гостиной в окружении семейных портретов, вставленных в рамки фотографий его самого, вырезанных из газет – на некоторых он был вместе с Клайдом, – и трех оленьих голов, охотничьих трофеев. Когда-то он прошел курс скоростного чтения в вечернем колледже и гордился способностью узнать содержание книги, не читая ее.

Как, должно быть, загорелись эти припухшие глазки, думал Хардинг, когда подрывной элемент Барни Россет так очевидно для всех подставился под прицел. Россет был в черном списке Гувера по меньшей мере с начала пятидесятых, когда директор впервые объявил войну всеамериканской заразе, идущей от «опасных радикалов».

Там, где суд был едва ли возможен, ФБР придерживалось следующей политики: следить, мешать, шантажировать и запугивать. Миссия Бюро давно уже состояла не только и не столько в охране закона. Этим пускай занимаются топтуны и приземленно мыслящие полицейские начальники. Задачей ФБР было искоренение «опасного элемента» – а это понятие для Бюро включало в себя потенциальную опасность и инакомыслие.

Еще задачей ФБР было насаждать правильные мысли в умах американцев и не позволять Советам тянуть руки к американскому образу жизни. Бюро даже перенимало кое-какие приемы у Советов и у гэдээровской «Штази». Так ответственно оно относилось к своей задаче. Поднять планку всегда успеем, заявил Гувер в ежемесячном обращении к сотрудникам. Он знал свое дело. С этим никто не спорил. Под управлением Гувера Бюро из кучки филеров с пышным названием превратилось в одну из самых высокопрофессиональных и уважаемых спецслужб в мире.

Хардингу рассказывали: когда ЦРУ только-только учредили, его сотрудники, хоть и обвешанные дипломами, понятия не имели, что им делать. Гувер предсказывал, что они придут к нему с протянутой рукой. Так оно и вышло. Они хотели получить доступ к системе подготовки персонала ФБР.

Проведя утро дома с грязной книжонкой, Гувер взял ручку и нацарапал служебное письмо категории «не для архива». Хардинг сам видел этот сугубо секретный документ. В нем Гувер сообщал отделу порнографии вашингтонской лаборатории о «предстоящем осуждении» книги. Иными словами, сотрудники лаборатории должны были дать заключение, на основании которого книгу осудят. Не сложнее, чем заказать доставку обеда из ресторана.

Потом Гувер, видимо, запечатал книгу в стандартный картонный конверт ФБР для отправки курьером, позвонил в вашингтонское отделение полиции нравов и приказал обыскать столько книжных магазинов, сколько понадобится. Не прошло и часа, как у ФБР было двадцать четыре ящика книги издания «Гроув-пресс». Более чем достаточно вещественных доказательств.

Затем Гувер снова взялся за телефон. На этот раз он позвонил генеральному почтмейстеру Соединенных Штатов – в его вторую, флоридскую резиденцию. Вероятно, Директор заботливо осведомился о том, как себя чувствует новый внук почтмейстера, который родился несколько недель назад в отдельной палате больницы в Палм-Бич. Вероятно, почтмейстер понял – по одному тону директора, – что семейная тайна вышла наружу, что Гувер знает: ребенок не только незаконный, но еще и мулат. Далее, очевидно, директор – словно это было в порядке вещей и он позвонил просто поболтать – сообщил: «до его внимания дошло», что Почта Соединенных Штатов рассылает через Нью-Йорк непристойные материалы; в одном только округе Колумбия конфисковано огромное количество ящиков. Он ожидает немедленного принятия мер.

Дело завершил назначенный агент, отправив почтмейстеру анонимную телеграмму с напоминанием о противозаконности межрасовых отношений во многих штатах, включая Флориду, а именно: «любой мужчина-негр и белая женщина, равно