Откуда это в тебе взялось. Найти истоки своих ран, чтобы исцелиться - Виенна Фараон

что это печалило ее, какая-то часть девушки, казалось, все понимала.

Я видела перед собой двух близких людей, которые отправились в совместное приключение. Они смело решили отправиться в страну, в которой раньше не бывали, в погоне за объединяющей их мечтой. Когда вы переживаете серьезные перемены в жизни, у вас неизбежно возникают невысказанные ожидания и фантазии о том, как все может быть. Доктор Роберт Гловер, автор книги «Хватит быть славным парнем! Как добиться желаемого в любви, работе и жизни», называет эти невысказанные допущения скрытыми ожиданиями, невысказанными соглашениями, которые, как нам кажется, есть в отношениях с нашим партнером. Мне показалось, что у Изабель и Джо конфликт развивался как раз в связи с кризисом ожиданий.

Изабель изо всех сил старалась чувствовать себя приоритетом в жизни Джо. Но в последнее время сомневалась, значит ли она вообще что-нибудь для него. Эта мысль опустошала Изабель, учитывая, что они так долго были близки друг с другом. Это и вправду мучительно, что человек, которого ты любишь, не хочет проводить с тобой время, когда ты этого так хочешь. Изабель делала все, что было в ее силах, чтобы заставить Джо сделать ее своим приоритетом: от просьб – до притворства, что для нее это не имеет значения. От ультиматумов – до откровенных истерик. На сеансах Изабель злилась и набрасывалась на Джо всякий раз, когда он заявлял о своем стремлении к независимости.

Реактивность Изабель была хорошим показателем того, что нам еще многое предстояло раскрыть. Если вы помните из главы 2, реактивность подобна табличке, указывающей на ваши страхи, неуверенность и сомнения. Она дает нам понять, что конкретному моменту предшествует что-то важное, и мы обязаны узнать об этом. Мы занялись идентификацией того, какая рана могла активироваться в их отношениях.

На втором сеансе я спросила Изабель, чувствовала ли она свою приоритетность в родительской семье.

– О да, конечно, меня в семье очень любили.

Меня это не убедило. Конечно, эта рана могла развиться у нее позже. Но возникло ощущение, что кто-то лишил ее чувства приоритетности именно в детстве. Эта табличка сверкала. Изабель не находила свою приоритетность в отношениях с Джо – и это явно не впервые.

– Расскажите о своей маме. Как бы вы описали ее как личность? Какой она была для вас?

– Она была хорошей матерью. Она была дома – со мной, моими братьями и сестрами. С ней всегда было весело. Она была задорной и действительно хорошей воспитательницей. Все любили маму, она была душой любой вечеринки. Но потом стала очень грустной.

– Что случилось? – спросила я.

– Когда мне было семь лет, сестра мамы покончила с собой. В то время я не знала, что произошло на самом деле, я просто знала, что она умерла, но после этого все изменилось. Мама впала в депрессию и так и не вышла из нее по сей день. Так грустно видеть ее такой. Как будто из нее высосали все жизненные соки. Она была такой энергичной женщиной, а после этого перестала что-либо делать. Редко покидала свою постель и свою комнату. Отцу пришлось многое взять на себя. Он был очень нежен, и мы вместе заботились о ней.

Джо смотрел на Изабель. Он уже слышал эту историю раньше, но на этот раз проникся.

Приоритетом в семье Изабель стала депрессия ее матери. Этому подчинилось все. Конечно, мать не хотела этого – просто так случилось. Все знали, что ей грустно, но никаких действий предпринято не было. Отец, который был опорой семьи, делал все, что мог. Он работал на двух работах, готовил и убирал по дому, а также заботился о жене. Но он был, мягко говоря, плохо подготовлен, чтобы справиться со всем этим.

Я была поражена тем, насколько важна была эта история для понимания той боли, которую Изабель переживала вновь, будучи двадцатидевятилетней женщиной, живущей в Нью-Йорке. В течение первых семи лет жизни девочка купалась в радости, принадлежности, любви и приоритетности в своей семье. Она находилась в центре семейной системы, где более опытные старшие братья и сестры, а также оба родителя действительно любили ее. Конечно же, в ответ на мой вопрос Изабель сказала, что была приоритетом в семье. Но она говорила только о ранних годах.

После смерти тети все изменилось. Она не только перестала быть в центре внимания, она лишилась приоритетности.

– Отец не мог обратиться за помощью ни к кому, кроме меня. Я думаю, ему было стыдно, он хотел защитить мою маму, поэтому не хотел, чтобы кто-нибудь видел ее такой.

Мы с Джо понимали это. Здесь не было ничего злонамеренного. Произошла трагедия, настолько сильно повлиявшая на всю семью, что Изабель, семилетняя девочка, больше не могла быть приоритетом в жизни своих родителей – даже если бы они хотели этого.

Это событие и создало рану приоритетности у Изабель. Психическое здоровье ее матери стало приоритетом как в жизни отца, так и в ее собственной. Она помогала готовить, убирать и ухаживать за мамой. Он часто просил: «Подбодришь маму? Думаю, она хочет, чтобы ты побыла с ней». И это, конечно, было правдой – это было полезно для ее мамы. Но правдой было и то, что Изабель взяла на себя много обязанностей по приготовлению пищи, уборке и подбадриванию мамы. У нее не оставалось ни времени, ни возможностей на то, чтобы быть маленькой растущей девочкой с обычными физическими и эмоциональными потребностями, которые требовали внимания и удовлетворения.

Изабель никогда не думала о своей жизни и своей семье в таком ключе. Еще больше ее поразило новое осознание: резкая перемена, которую почувствовала в отношениях с Джо, была очень похожа на то, что она пережила со своей семьей. Изабель вновь оказалась в ситуации, когда сначала была приоритетом, а потом все резко изменилось, и ее потребности больше не принимались во внимание.

Я заметила, что Джо немного смягчился. Он разжал руки и опустил плечи. Парень по-прежнему не хотел, чтобы его контролировали, но он увидел Изабель в новом свете, который добавил многослойности в отношения.

До сих пор Изабель никогда не осознавала, что не чувствовала себя приоритетом в семье. Такое осознание казалось несправедливым. Семейные истории, которые она любила рассказывать Джо, были той версией ее матери и семьи, которую хотела помнить и которой хотела делиться с другими. Говорить о том, какой была жизнь после того, как ее мать впала в депрессию, было болезненно, поэтому до начала терапии она избегала говорить об этом и осознавать долгосрочные последствия этого.

Выявление