Человеческое - Артур Ли Аллен

Через два часа мужик уже с бόльшим трудом, буквально, вывалился из квартиры, вызвал лифт и спустился вниз. Заблудшая душа. Я решил, что мне стоит проследить за ним. Возможно, мне удастся, что-нибудь разузнать об этом странном парне. Тем более, тогда было примерно два часа ночи, и, я думаю, беспокоиться о нем мне уже не стоило. В ночном супермаркете, который находится невдалеке от дома, мужик купил мини-пак пива, состоящий из четырех алюминиевых банок. Затем пошел во двор, сел на скамейку и открыл первую банку. Раздался знакомый хруст алюминия и короткий пшик выходящего углекислого газа. Мужик выглядел очень одиноким и потерянным, думаю, ему нужна была компания, поэтому я решил подойти и заговорить.

– Тяжелый день, дружище? – беспроигрышный вариант.

– День… Неделя… Год… Жизнь… В ж-жопу…

Я понял, что стаж у этого алкоголика гораздо больше, чем у меня. И тараканов в голове, возможно, тоже. Я протянул руку. Мужик даже не взглянул на меня, но, как будто прочитав мои мысли, тут же подал неоткрытую банку пива. Хруст. Пшик. Глоток. По пищеводу прошла знакомая теплая волна.

– От меня ушла жена, – я решил не уточнять как именно и куда именно.

– Ала… Алано… Аланоги… Аналогично, – с трудом вымолвил бедолага. – Шлюхи. Они все – шлюхи! Двадцать лет! В ж-жопу…

За пару объемных глотков он добил банку, открыл новую, и прильнул к ней губами.

– Сын тоже теперь с ней, – не врал я. Пора было переходить к разведке. – А у тебя есть дети?

Он отпрянул от банки и взглянул на узкое и острое отверстие.

– Да, сын. Стаска. Этот придурок. – Да уж, не у одного меня проблемы с детьми.

– Учится, работает?

– Честно? – Он, наконец, взглянул на меня мутными глазами. – Не знаю. Мы с ним почти не разговариваем. Не получается… – он снова опустил голову и посмотрел на банку пива. – Постоянно пропадает где-то. Ж-жопа.

Он смял руками вторую банку. Удивительно, как он умудрялся так быстро заливать в себя пойло. Потом высвободил из полиэтилена последнюю банку, сунул подмышку и, не обращая на меня внимания, не попрощавшись, поднялся со скамейки и, шатаясь, побрел к подъезду. Спустя две минуты я тоже вернулся в подъезд и примостился к знакомому мусоропроводу. Так всю ночь и следующее утро я находился в непосредственной близости от квартиры. Иногда выходил на улицу покурить. Я предпочитаю вдыхать свежий воздух, после того как прогоняю нежный дым через легкие.

Днем следующего дня парень, наконец, покинул квартиру. Я снова последовал за ним. Через час подтвердились мои подозрения. Как и ожидалось, он пришел к дому семьи. Парень сел на скамейку перед подъездом дома, куда вчера зашла семья достал книгу и, открыв, положил поверх неё блокнот. Я расположился примерно в сорока метрах позади него за негустыми кустами, на скамейке у подъезда дома стоящего перпендикулярно первому. Примерно через полчаса вышла женщина с детьми. Сладкий детский голосок возродил в памяти приятные образы из парка, и я понял, что это были они. Я перевел взгляд на парня, он что-то пометил в блокноте. Все! Для меня это был переломный момент. Тогда я понял, что больше не сомневаюсь и серьезность моих намерений окрепла. Он собирал о них информацию. Он следил за ними. Но и я следил за ними. Так что этой семье можно было ни о чем не беспокоиться. Конечно, я бы мог предупредить их о том, что за ними следит какой-то подозрительный тип. Но тогда это лишило бы меня возможности поймать его с поличным. А я чисто морально в этом очень нуждался. Представьте, если я сейчас подойду и выстрелю ему в голову, тогда, возможно, спасу многим жизнь. Но не окажется ли этот выстрел в голову – выстрелом в пустоту? Утолю ли я жажду мести? Это вряд ли. Кого я убью? Настоящего маньяка? Или психа со странными причудами, который видит свой смысл жизни в слежке за людьми? Единственная возможность вырваться из этого сгустка мучительных вопросов – продолжить следить за парнем и дождаться, когда тот решит навестить семью, последовать за ним и убить.

Несколько дней назад к парню подсела симпатичная девушка, примерно его возраста. Возможно они «работают» вдвоем или действуют сообща. Плевать. Если понадобится, я убью обоих.

Затем парень перестал приходить во двор. На следующий день я не застал его у дома молодой семьи, и через день тоже. Я понял, что уже скоро… Уже скоро свершится.

От безделья стало сложно себя контролировать. Поэтому, чтобы не пить, я начал писать дневник. Теперь я каждый день сижу во дворе с раннего утра и до поздней ночи и делаю записи о себе и своей жизни. Быть может, кто-нибудь, когда-нибудь их прочтет и сможет меня понять. Надеюсь, к тому времени, этот ублюдок уже будет мертв, а мой сын отмщен.

Благо погода замечательная. Она позволяет мне находиться целый день на улице. Мне лишь нужно не прозевать момент. Кстати, в тот день, когда парень перестал приходить к дому, я достал табельный пистолет из морозилки. И с тех пор таскаю его с собой. Не знаю готов ли я… Время идет мучительно долго. Я все чаще думаю о сыне и жене. Душу снова разрывает на куски от вселенской несправедливости.

Главное не пить… Главное не пить… Главное не пить…

Ах, ты ж… Я совсем забыл… Мне же еще нужен глушитель на пистолет. Я хочу все сделать по-тихому. Еще не хватало, чтобы из-за этого поддонка я сел в тюрьму. Ладно, что-нибудь придумаю.

Когда настал день убийства, мы были полностью готовы. Поразительно, как быстро Ева вписалась в роль моей помощницы. Она во всем слушалась меня и выполняла любые просьбы. В этот раз я подумал, что мы можем прикинуться свидетелями Иеговы. Однажды я следил за отцом семейства, когда собирал информацию о перемещениях семьи, и увидел, как он зашел в церковь. Если он зашел туда, не для того чтобы купить святой воды или небольшую икону для пожилой матери, то, скорей всего, он набожный человек, а если глава семьи искренне верит в бога, то и все остальные члены семьи, возможно, тоже. Вообще о свидетелях Иеговы я знал мало. Обычно, когда они оказывались у порога квартиры, я не выслушав и двух слов, залапывал перед ними дверь. Они выглядели убого и скучно. Не знаю, как верующие относятся к таким «энтузиастам», но судя по высказываниям в интернете, их не очень-то и любят. Но попробовать стоило. Тем более не было смысла придумывать другой образ, ведь мне предстояло «проникнуть» в квартиру не к неадекватному инвалиду или ополоумевшим старикам. То была молодая семья, и человек из пенсионного фонда или проводящий соц. опросы и блуждающий по квартирам без предварительного официального оповещения, мог вызвать подозрение. Тем более всевозможные образы – сантехник, электрик, продавец пылесосов – подходят только для одного человека. А со мной была Ева. Она должна пройти боевое крещение, чтобы я без сомнений смог доверять ей и рассказывать о свершенных убийствах и всех амбициях направленных в будущее. Поэтому следовало придумать два амплуа, чтобы в следующем убийстве могли участвовать мы оба.

Образ. Это было не сложно. У меня же была Ева. Конечно, без неё я бы провозился с покупкой одежды на много дольше, но мы уложились за один поход в магазин. Как она уверяла: «Чтобы нам поверили, нужно купить шмотки в дешевом магазине». Она завела меня в магазин мужских костюмов, я выбрал первый попавшийся, и как мне кажется идеально подходящий под образ «божьего одуванчика». Такой деревенский костюм, выполненный из плотной ткани. Мне только не хватало гопо-кепки, розочки за ухом и соломинки во рту. Получился бы – «первый парень на деревне». Ева, конечно, не удержалась и купила себе модное платье. Идеальное сочетание, скромности и стиля. У нормального человека такое платье возродит в мозгу потаенные сексуальные желания. Так сказать: «в тихом омуте черти водятся». Ведь любой опытный извращенец знает, что самый невероятный, чувственный и безудержный секс, может быть только со скромняжками.