Голем в оковах - Пирс Энтони

И на сей раз ему улыбнулась удача. Ближе к полудню он углядел отчалившую от подножия башни лодку. По всей видимости, ведьма держала ее пришвартованной у двери, а сейчас отправилась на сушу за припасами. Голем мог переправиться к башне и попытаться вызволить Рапунцель. Правда, ведьма, наверное, заперла дверь, чтобы девушка не сбежала. Если бы удалось ее открыть…

Гранди с волнением дожидался наступления сумерек. Сгустилась тьма, а ведьма так и не вернулась. По правде сказать, голем не сумел как следует разглядеть фигуру в лодке, но не сомневался, что это была именно ведьма. Едва ли она позволяет Рапунцель отлучаться за снедью. Правда, старая карга могла завести какую-нибудь помощницу, чтобы самой не хлопотать по хозяйству. Если так, то… Нет, об этом Гранди предпочитал не думать.

Тем временем начался отлив, из-под воды выступила полоска суши. В течение ближайшего часа голем с Храповиком могли добраться до башни и вернуться назад. Лодка так и не воротилась; возможно, ведьма отлучилась на всю ночь.

Обстоятельства складывались настолько благоприятно, что в это трудно было поверить.

Под покровом ночи Гранди оседлал подкроватное чудовище. Кровать пришлось оставить в золотом гроте, но беспокоиться о ней не стоило – чудовище установило ее так высоко, что ей не угрожал даже самый сильный прилив. Тем более что Гранди не собирался задерживаться в башне: дельце следовало обтяпать как можно быстрее.

Когда отлив достиг низшей точки, голем направил Храповика вперед. Образовавшийся перешеек не был сухим, кое-где попадались лужи и бухточки, но подкроватное чудовище преодолевало их без особых усилий. Гранди рассудил, что в запасе у него не больше часа. Стоит задержаться, и прилив отрежет его от берега. Между тем расстояние до башни оказалось больше, чем представлялось с берега. К тому же даже во время отлива на перешеек то и дело набегали волны. Человеку это не доставило бы неудобства, но голему пришлось пережить несколько весьма неприятных мгновений. Он еще раз с горечью осознал, что в герои, скорее всего, не годится.

Просто-напросто не вышел ростом.

На дорогу к башне ушло минут двадцать. Гранди с Храповиком обогнули ее и застыли в растерянности.

Никаких дверей. Отвесная гладкая стена, и ничего больше. Но как же тогда выбралась наружу ведьма?

Гранди уставился на небо. Отсюда, снизу, башня выглядела невероятно высокой. Казалось, ее вершина касается ночных облаков, и единственное видимое отверстие – что-то вроде окошка – находилось почти у самой вершины. Чуть ниже освещавшего море вращающегося луча.

– У нее должна быть лестница, – печально промолвил Гранди. Затем он вспомнил о способностях Храповика и решил, что, возможно, еще не все потеряно:

– Надо попробовать вскарабкаться.

Нельзя сказать, что эта идея очень привлекала голема – путь наверх казался долгим и опасным, – но другого выхода не видно. Он покрепче вцепился в шерсть Храповика, и подкроватное чудовище облапило стену. Здоровенные волосатые лапы скребли полированную кость – да без толку.

Слоновая кость оказалась слишком гладкой для Храповика. Стену Провала испещряли мелкие трещинки, за которые можно было уцепиться, здесь же ничего подобного не имелось. Забраться наверх не представлялось возможным.

Гранди выругался.

Наверху раздался какой-то звук. Окошко открылось, и послышался нежный, мелодичный голос:

– Это ты, матушка Сладость?

Матушка Сладость? Что за чепуха?

– Почему ты воротилась так рано? – Чудесный голосок прямо-таки зачаровывал.

– Я.., э.., гость, – не сразу нашелся голем. – Можно мне войти?

– Нет. Мне нельзя разговаривать с чужаками.

Ну, конечно. Ведьма не преминула настроить невинную девчушку против посторонних.

– Но я проделал долгий путь только для того, чтобы поговорить с тобой.

– Нет-нет. Матушка Сладость на сей счет непреклонна. Никаких чужаков!

Окошко начало закрываться.

Гранди был близок к отчаянию.

– Но я не совсем чужак, – выкрикнул он в последний момент, – я от Айви.

– От Айви? – Окошко вновь приоткрылось. – От моей подружки по каламбурам?

– Ее самой. Я веду Поиск ради нее и должен поговорить с тобой по ее просьбе.

Рапунцель помедлила.

– Ну… – нерешительно промолвила она, – думаю, если на минутку…

– Но я не знаю, как попасть внутрь, – признался Гранди. – Никак не могу найти дверь.

Послышался звонкий смех:

– Так ведь там и нет никаких дверей. Из реального мира нет доступа в Башню из Слоновой Кости.

– А как же в нее попасть?

– Погоди, я сейчас распущу волосы.

– Рапунцель, – воскликнул Гранди, – сейчас не время заниматься прической!

Наверху вновь зазвенел девичий смех:

– Я распущу их для тебя. Именно так поднимается наверх матушка Сладость.

В следующий миг к подножью башни упали шелковистые волокна. Гранди с удивлением прикоснулся к ним. Трудно было поверить, что это волосы Рапунцель. Башня достигала в высоту несколько сот футов, но коса размоталась до самой земли. Однако голем прекрасно понимал, что ему не взобраться на такую высоту: руки онемеют, и он разобьется о скалы. Если морская ведьма забирается в башню таким манером, то она на редкость крепкая старушенция.

Зато для Храповика подъем не представлял проблемы. Он мигом ухватился за косу и принялся взбираться наверх с удивительной скоростью. Уже у самой вершины Гранди неожиданно подумал о том, что Рапунцель может испугаться Храповика. Ведь он не кто-нибудь, а подкроватное чудовище, смысл существования которого заключается в том, чтобы пугать юных особ.

– Рапунцель, закрой глазки, и мы войдем, – попросил он.

– Мне? Закрыть глазки? – удивленно переспросила Рапунцель. – Но зачем?

Объяснить это было не так-то просто. И тут голем сообразил, что перед ним стоит и другая проблема. В башне светло, а значит, Храповик не может туда проникнуть.

– Или погаси свет, – сказал голем, – он меня слепит.

– А… – Свет тут же погас. Видимо, лампа находилась неподалеку.

Храповик добрался до темного окошка и залез внутрь. Отсутствие света разрешило обе проблемы.

Но теперь, когда они находились внутри, Рапунцель решила снова зажечь лампу.

– Я поверну ее вниз, чтобы свет не резал тебе глаза, – резонно предложила она.

– Погоди! – воскликнул Гранди. – Должен признаться, что я пришел не один. Со мной друг. Ему нельзя появляться на свету.

– Твой друг? Кто он?

– Он известен как.., ну, он из тех, которые живут под кроватью.

– Под моей кроватью никто не живет.