Свои среди чужих. Политические эмигранты и Кремль: Соотечественники, агенты и враги режима - Ирина Петровна Бороган
Шрифт:
Интервал:
Председатель КГБ Андропов сразу взял слово. Он предложил выслать Солженицына. «В свое время выдворили Троцкого из страны, не спрашивая его согласия», – сказал он. Почему бы не сделать то же самое с писателем? Казалось, в этом кремлевском зале с дубовыми панелями и массивным длинным столом вдруг вновь появился призрак заклятого сталинского врага.
Андропов продолжил: «Он [Солженицын] пытается создать внутри Советского Союза организацию, сколачивает ее из бывших [политических] заключенных». Кроме того, добавил председатель КГБ: «Его сочинение "Архипелаг ГУЛАГ" не является художественным произведением, а является политическим документом. Это опасно». Андропов считал, что, в отличие от Троцкого, Солженицын за рубежом не будет представлять серьезной угрозы.
На протяжении нескольких следующих недель, пока КГБ и Политбюро решали, что делать с диссидентом, Андропов продолжал настаивать, что высылка станет лучшим вариантом.
Наконец 13 февраля Солженицына посадили на самолет, летевший в Западную Германию, и оттуда он переехал в Цюрих. Высылка писателя вызвала международный скандал, но Андропов сохранял оптимизм, считая, что он держит все под контролем. Как и с Троцким 40 лет назад, в окружение Солженицына внедрили советских агентов. В Цюрихе рядом с ним находились не меньше четырех агентов чешской разведки, которые сообщали КГБ о каждом шаге изгнанника[149].
Солженицын сумел быстро оттолкнуть от себя западные СМИ своей высокомерной манерой общения и резкой критикой Запада. Спустя полгода после высылки писателя Андропов с гордостью доложил Политбюро, что «вся имеющаяся информация указывает на то, что после депортации Солженицына за рубеж интерес к нему на Западе неуклонно падает».
Андропов был прав и неправ. Солженицын, который вскоре перебрался из Цюриха в Вермонт, США, действительно не стал объединяющей фигурой русской эмиграции. Не стал он и главным экспертом или советником Белого дома по Советскому Союзу[150]. Как и дочь Сталина, писатель предпочел вести тихую, уединенную жизнь, выбрав для этого отдаленную ферму на северо-востоке США.
Но кое в чем Андропов ошибся. Интерес к документальному роману «Архипелаг ГУЛАГ» вышел далеко за пределы читательской аудитории, традиционно интересующейся Россией. Книга потрясла западную публику. Кроме того, копии книги нелегально переправлялись в Советский Союз, где советская интеллигенция читала ее запоем. Ее тайно перепечатывали, и бесчисленные копии «Архипелага» распространялись по диссидентским каналам по всей стране.
Андропов пытался обнаружить несуществующую антисоветскую организацию, якобы созданную Солженицыным в СССР, и, когда не нашел ее следов, решил, что победил. Но на Западе само присутствие Солженицына рассматривалось как большая победа. «Архипелаг ГУЛАГ» подтвердил худшие подозрения Запада в отношении советского режима.
В последующие годы КГБ продолжал сажать в тюрьму инакомыслящих, изобретая все новые предлоги. Против диссидентов начали использовать карательную психиатрию – поэтов, художников и критиков режима отправляли на принудительное лечение в психиатрические клиники. Начиная с Солженицына КГБ возобновил практику высылки из страны инакомыслящих, от которой почти отказались после изгнания Троцкого. С 1974 по 1988 г. десятки представителей советской интеллигенции – писателей, художников и прочих диссидентов – выгнали из страны и лишили советского гражданства[151].
Это серьезное изменение в тактике спецслужб говорило об ослаблении советского режима. «Это было признаком слабости, а не силы, – сказал нам ведущий российский специалист по истории КГБ и сталинских спецслужб Никита Петров. – Они больше не могли позволить себе делать то, что делали в 1930-е и 1940-е гг., то есть просто убивать людей, как им хотелось»[152].
Все больше диссидентов покидало страну, и Андропов решил расширить возможности КГБ по слежке за бывшими соотечественниками за рубежом. Была у него и еще одна, более амбициозная цель: попытаться задействовать шпионский потенциал эмигрантов, особенно в Соединенных Штатах.
Заняться эмигрантским вопросом он поручил своему ближайшему помощнику и протеже, Владимиру Крючкову. Низкорослый, невзрачный человек с залысинами и в очках, Крючков в тот момент был заместителем начальника внешней разведки КГБ, хотя не имел оперативного опыта работы в разведке. Выходец из рабочей семьи, он подобно Андропову сделал карьеру в КГБ по партийной линии, поднимаясь по служебной лестнице вслед за своим покровителем. Он пользовался безграничным доверием Андропова.
Осенью 1973 г., когда ФБР арестовало в Вашингтоне сотрудника советской разведки, Андропов отправил Крючкова в Америку в инспекционную поездку[153]. Тот вылетел в Нью-Йорк и провел там почти месяц. Он также посетил Вашингтон и Сан-Франциско, где постарался встретиться со всеми сотрудниками КГБ, работавшими в местных резидентурах[154]. Все это было так необычно для высокопоставленного руководителя КГБ, что в ФБР завели отдельное личное досье на Крючкова.
Крючков вернулся в Москву с планом, который изложил Андропову в декабре 1974 г. Его главная идея состояла в том, чтобы упростить слишком сложную и громоздкую систему отделов КГБ, работающих по линии эмиграции.
В Советском Союзе КГБ был поистине вездесущей организацией. Как в мечте сумасшедшего бюрократа, всякий раз, когда возникала какая-то новая угроза советскому строю, для борьбы с ней КГБ создавал отдел или управление. Эта политика продолжалась несколько десятилетий. В результате к 1970-м гг. в КГБ существовали отделы, занимавшиеся практически всеми группами общества – от евреев и спортсменов до неформальной молодежи, включая фанатов рок-н-ролла и хиппи.
При этом империя комитета госбезопасности стремилась дотянуться до каждого населенного пункта СССР: отделы КГБ были в каждом регионе огромной страны.
Поскольку с проблемой эмигрантов советская власть столкнулась с первого дня своего существования, то для работы с ними госбезопасность множила все новые и новые подразделения – и так на протяжении более пятидесяти лет.
К 1970-м гг. эта система, мягко говоря, стала слишком громоздкой.
Выглядела она так.
Пятое управление КГБ отвечало за противодействие идеологическим диверсиям и следило за инакомыслящими. По линии борьбы с эмигрантами роль «пятерки» заключалась в сборе компромата, чтобы иметь рычаги давления на диссидентов в случае их переезда на Запад. «Пятерка» также отслеживала влияние эмигрантских публикаций на диссидентские круги. Его сотрудники в качестве кураторов сопровождали советских артистов, таких как Барышников, в поездках за границу.
Внутри страны республиканские управления КГБ занимались вербовкой приезжающих в СССР иностранцев, а также наблюдали за деятельностью известных эмигрантов – бывших жителей советских республик через своих агентов в таких организациях, как Общество развития культурных связей с эстонцами, проживающими за рубежом.
Для проведения операций за границей, в Первом главном управлении (ПГУ) КГБ (разведка) также имелось несколько отделов, занимавшихся эмигрантами[155]. Служба «А», отвечавшая за дезинформацию за рубежом, – на сленге КГБ «активные мероприятия» – распространяла о видных эмигрантах грязные слухи и сплетни. Управление «К», которое занималось внешней контрразведкой, чьей главной задачей было разоблачение двойных агентов, также должно было выявлять перебежчиков
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!